Огонь (2024)

Рави, 19 лет, втискивается между ящиками в чайной переулка Колкаты, разглядывая письмо с печатью компании «Старлайт». Бумага мокнет от пота на ладони: «Освободите участок до 15-го числа». Сестра Мира, швея в кооперативе за базаром, зашивает подол сари клиентки, когда Рави врывается с новостями. «Они снова повысили аренду. Через месяц не наскребём даже на лекарства», — он бьёт кулаком по столу, опрокидывая банку с куркумой. Мира вытирает жёлтые пятна тряпкой: «Дай срок, договорюсь с Сахибом насчёт аванса...» За окном разносчик йогурта кричит: «Дахи! Дахи!», перекрывая рёк рикши.

На фабрике в Ченнаи Арджун, менеджер «Старлайт», ставит подпись на документах о сносе склада в Дхарави. Его палец задевает каплю чая кардамоном с подноса секретаря. «Эти трущобы — грязь на карте города, — говорит он, поправляя галстук. — Завтра бригада с бульдозерами». Рави тем временем копается в мусоре за кинотеатром «Рупали», выискивая медные провода для продажи. В кармане — фотография отца в военной форме, погибшего на границе с Пакистаном. «Ты же обещал её вылечить», — шепчет он, сжимая бирку с номером армейского жетона. В ту же ночь Мира находит под дверью коробку с деньгами и запиской: «Отдай долг. Проценты — 20 в неделю». Её руки пахнут керосином от старой лампы, которую она тушит перед рассветом.