Виски со льдом (1 сезон)

Эмиль, 28-летний бармен из Гамла Стана, нашел потрепанную записную книжку под стойкой своего бара «Källaren». Страницы пахли плесенью и бурбоном — заметки прежнего владельца, Ларса Бергмана, о долгах, поставках виски из Глазго и женщине по имени Анна. В четверг, когда дождь стучал по свинцовым стеклам, в бар вошла Лива, художница в растянутом свитере цвета хвои. «У вас есть что-то крепче кофе?» — спросила она, разглядывая бутылки с пожелтевшими этикетками. Эмиль протянул ей «Гленмор 12 лет», а она вытащила из кармана смятый набросок моста через Норрстрём. «Знаешь, где это?» — «Там сейчас только ржавые перила остались», — ответил он, заметив, как ее пальцы дрогнули на краях бумаги.

На складе у пристани, куда Эмиль привел Ливу в два часа ночи, они нашли коробку с фотографиями 1973 года: Ларс в кожаной куртке обнимал женщину с родинкой на скуле. «Это моя бабушка, — прошептала Лива, проводя пальцем по трещине на снимке. — Она умерла, так и не рассказав про Стокгольм». На обратном пути их остановил Эрик, старик с перевязанным тростью локтем. «Ларс сбежал из-за долгов перед Калле с Хельгагордсгатан, — хрипел он, поправляя берет. — Ищите карты в церкви Святого Николая… если не боитесь». Утром, разбирая старые молитвенники, Эмиль вытащил лист с координатами, нарисованными между псалмами. «Там отметка возле маяка, — сказал он, счищая пыль с карты. — Иди домой, я сам…» — «Не дури», — перебила Лива, завязывая шнурки ботинок, испачканных акварелью.