В глуши (2021)

В прибрежной деревушке, затерянной среди рисовых полей, бывший самурай Ясуке топчет глиняные тропинки, таская корзины с рыбой. Его соседка, девочка Сацуки с седыми прядями в волосах, ковыряет палкой ил у реки, пытаясь поймать краба. «Твоя мать опять кашляет», — бросает Ясуке, вытирая пот с шеи тряпкой. Сацуки молчит, но вечером приносит ему миску похлёбки с украденным из монастырского огорода луком. Ночью в хижину врываются солдаты с факелами — ребёнка ищут за странные шрамы на спине, светящиеся в темноте. Ясуке, схватив ржавый меч с чердака, рубит верёвку на пароме, пока Сацуки давит блоху на рукаве.

На перевале, где ветер свистит сквозь каменных идолов, их догоняет монахиня Ниппо — таскает за спиной арбалет, жуёт сушёные сливы. «Дайроку хочет вырезать ей печень, — хрипит она, выплёвывая косточку. — Говорит, это лекарство от проказы». В заброшенной кузнице Ясуке разводит костёр из старых сёдел, а Сацуки рисует углём на стене круги, бормоча слова из забытого диалекта. Когда отряд Дайроку окружает здание, девочка царапает ладонь о лезвие — кровь стекает в трещины пола, пробуждая каменного пса-демона. Ниппо, перевязывая сломанное ребро: «Чёрт, надо было брать с них серебром, а не рисом». Ясуке, глядя, как пёс рвёт глотку солдату в доспехах с гербом клана Асикага, зажимает Сацуки рот ладонью — чтобы не кричала.