Хамид (2018)

В Сринагаре, среди узких переулков с треснувшими стенами, 8-летний Хамид Ахмад каждый вечер подслушивает разговоры матери Зайнаб с соседками. Женщины, сгибаясь над вышивкой пашмины, шепчутся о мужьях, исчезнувших после ночных облав. "Аллах отвечает тем, кто звонит на 786-78-786", — бормочет старик-таксист, разминая суставы у чайной лавки. Мальчик, пряча под подушкой смятые рупии от продажи старых газет, тайком чинит отцовский фонарик с потрескавшимся стеклом. На рассвете, пока Зайнаб спит под одеялом, сшитым из обрезков сари, он бежит к ларьку с ржавыми телефонами-автоматами.

Рехана Шейх, 27-летняя оператор военной горячей линии, замирает с наушником в руке, услышав детский голос: "Мой папа Азиз говорил — если потеряюсь, надо звонить вам". Она щелкает шариковой ручкой по списку задержанных, пока коллеги смеются над фальшивым вызовом. "А он... он брал с собой лекарства? У мамы болит спина", — тянет Хамид, прижимая трубку к уху в задымленном переулке, где пахнет жжёным миндалем. Рехана, стирая следы туши с ресниц, три ночи подряд ищет в архивах фото Азиза — лицо в третьей строке совпадает с описанием. "Скажи маме, что её шаль красивая", — врёт она, глядя на экран с пометкой "пропал без вести 12.03.2017", пока за окном джипы с затемнёнными стёклами проезжают мимо ларька, где мальчик клеит скотчем разряженную батарею телефона.