Аджумма (2022)

В сингапурском квартале Телок Айер Линь Хуэй, 48 лет, каждое утро раскладывает на прилавке горы красного перца и банки с креветочной пастой. Её клиентка, Мэй Линг, тычет пальцем в потрескавшуюся этикетку: «Скидку дашь, если куплю три? У соседей дешевле». Линь фыркает, смахивая пот со лба: «Там крахмал в пасту добавляют — хочешь отравиться?» Тем временем в Сеуле Ким Ми Сун, 51 год, в пятый раз перемывает посуду после зятя, который оставил на столе жирные следы от свиных рёбрышек. «Сам бы хоть салфеткой протёр», — бормочет она, замечая, как дочь Юнджи быстро убирает телефон, услышав шум воды.

Через две недели Линь, получив заказ на поставку самбал-соуса для корейского ресторана, летит в Инчхон. На рынке Мёндон она цепляется за сумку Ми Сун, приняв её за вора из-за схожего узора ткани. «Аджумма, вы с ума сошли? — вырывается та, поправляя помятый берет. — Это мой племянник из Пусана подарил!» Они мирятся за чашкой ячменного чая, обнаружив, что обе ненавидят анисовый запах в готовых приправах. Вернувшись домой, Линь отправляет Ми Сун посылку с сушёными личи, а та в ответ высылает рецепт ттокпокки с заменой острого перца на сладкий перец — «для старых костей, которые ноют по ночам».