Дикий цветок (2022)

В Лагосе, на пыльной улице за рынком Икеджа, 19-летняя Амина торгует острым супом из пластикового киоска. Ее младший брат, Туфель, вечно норовит стащить кусок козлятины из котла, пока она отворачивается к клиентам. "Руки сломаю, если еще раз поймаю!" — шипит Амина, шлепая его половником по запястью. По соседству, в мастерской с треснувшими окнами, Чиди, студент-недоучка, чинит генераторы — его руки вечно в мазуте, а под кроватью прячет чертежи ветряка из мусорных деталей. По вечерам они спорят у киоска: Чиди тычет пальцем в дымящиеся трубы фабрики за рекой, Амина бросает в него кости от мяса. "Лучше бы мозги чистил, чем воздух", — ворчит она, вытирая стол тряпкой, пахнущей рыбой.

Все рухнуло в дождь, когда бульдозеры съели лачугу Туфеля. Амина, в порванной хабайе, металась по лужам, вытаскивая из грязи семейные фото. Чиди нашел ее у разбитой калебасы с пальмовым вином: "Эти шакалы хотят построить тут отель. Но земля наша — по документам деда". Они собрали соседей под манговым деревом — старик Бабарему настукивал палкой по ржавой бочке: "Если не встанем сейчас, завтра нас смоют как мусор". В ту же ночь Туфель поджег экскаватор, попал в участок. Чиди, обмотав лицо шарфом, выбил дверь камеры кувалдой. Теперь за ними гонятся полицейские на мотоциклах, а Амина прячет брата в церкви Святого Антония — там, где пахнет плесенью и воском, а священник меняет молчание на бутылки пальмового вина.