Дисайд: Грёзы (1 сезон)

Аяме, 17 лет, копошится в лаборатории отца в токийском районе Сибуя. На столе — груда схем с пометками профессора Сато, пахнет перегоревшим транзистором. Она натыкается на шлем с проводами, похожий на старый радиоприёмник. «Папка снова забыл выключить…» — бормочет, надевая его. Экран монитора вспыхивает синим. Очнулась в перевёрнутом городе: неоновые вывески плывут под ногами, дождь идёт вверх. Встретила парня у закусочной с выбитой витриной — Рику, в чёрной куртке и с разбитым зонтом. «Тебя тоже вырвало сюда через „Эхо“?» — спросил, указывая на шрам у себя на запястье. В его кармане — смятая фотография больницы 80-х, но на вопросы Аяме он цыкает: «Не лезь не в своё дело».

За хлебом в круглосуточном магазине Аяме заметила: ценники меняются, когда она дышит на них. Рику выдернул её за дверь: «Здесь правила диктуют твои травмы. Смотри». Он разбил бутылку — осколки зависли в воздухе, превратившись в мотыльков. Они нашли дневник в заброшенной школе: записи о пациентке Нодзоми, которая «растворилась между слоями». В старом кинотеатре встретили саму Нодзоми — девушка в мокром плаще повторяла: «Он использует сны как топливо для машины под станцией Икэбукуро». Рику вдруг схватился за голову: «Это моя вина. Я должен был уничтожить чертежи…» Аяме достала из кармана ключ с гравировкой «Лаб. 3» — такого у неё не было. За шиворотом ползла тень с глазами как у отца.