После масок (2021)

Лиам, 23 года, копался в коробках с вещами покойной бабушки в бруклинской квартире. Под слоем пожелтевших газет нашел деревянную маску с трещиной на левой щеке. «Привет, кошмар из детства», — пробормотал он, проводя пальцем по шершавой поверхности. В ту же ночь проснулся от скрипа половиц — маска висела на зеркале ванной, хотя точно оставил её на кухонном столе. На следующий день в кафе «Red Hook Diner» Лиам показал находку Мие, соседке-бариста: «Пахнет ладаном и плесенью, как будто её десять лет таскали по чердакам». Она засмеялась, перетирая кружку с кофейными разводами: «Может, бабка была вуду-королевой?» — но когда маска исчезла из сумки Лиама, в её голосе появилась дрожь.

Через три дня Мия нашла ту же маску в своем шкафу для инструментов — рядом с мешками зёрен. Карлос, их друг-граффитист, разглядывая узоры на подбородке артефакта, вдруг вырубился на пять минут, потом заговорил на смеси испанского и непонятного наречия. «Он так не шутит», — Лиам сгреб маску в рюкзак, пока Мия вытирала Карлосу лоб мокрым полотенцем. По дороге в метро Лиам заметил старика в кепке таксиста, который шептал: «Они возвращаются через трещины» — и исчез в толпе. В квартире бабушки он нашёл записку с координатами склада в районе доков, где пахло ржавыми контейнерами и горелой изоляцией. На полу там валялись десятки масок — точных копий его находки, но все с целыми щеками.