Жизнь в тишине (2020)

Лукас, 22 года, в потёртой кепке и с паяльником в руке, копался в коробке с виниловыми пластинками у задней стены отцовской мастерской. На улице Мериды палило так, что асфальт плавился, а он слушал хриплый голос Хуаны Ла-Лока из динамика, который сам собрал в 15. Сестра Карла, 17, ворвалась с уличной пылью на кроссовках, бросила рюкзак с баллончиками краски: «Опять мусолишь этот хлам? Донья Инес видела, как ты вчера у канализационной решётки торчал». На столе лежала распечатка — счёт за ремонт крыши, который они не могли оплатить третью неделю.

В старом доме на Кайе-64 пахло масляной краской и жасмином от тамалес, которые соседка оставляла у порога. Лукас нашёл кассету с надписью «Для Элены» внутри разбитого будильника. Голос отца, которого не слышал восемь лет, произнёс: «Если слышишь это, значит, я не смог вернуть долг Ла-Сомбре». Карла, разглядывая трещину в стене их кухни, обнаружила за отслоившимися обоями контур карты — улицы Мериды сливались с символами из руин Ушмаля. Ночью, спрятавшись за стеллажами с запчастями, они услышали, как кто-то переворачивает ящики в мастерской. «Не включай свет», — прошептала Карла, сжимая в руке ключ от заброшенной аптеки, где отец когда-то брал лампы для проекторов.