Предпоследний (2020)

Оге, инженер-электрик с облупленными краской на ногтях, копается в коробке со старыми кассетами в гараже на окраине Копенгагена. Он обещал сыну Асгеру починить магнитофон, но вместо винтиков находит конверт с надписью *«После моей смерти»* — почерк Лине, его жены, умершей три недели назад. В квартире на Østerbrogade, где пахнет подгоревшей овсянкой и лекарствами, Асгер, 12 лет, ворочает холодные котлеты на сковороде. «Ты опять не спал?» — бросает он отцу, когда тот замирает на пороге с письмом в руках. Лине оставила шесть конвертов: первый вскрыли на похоронах, следующий — *«когда Асгер впервые прогуляет школу»* — лежит под слоем счетов за электричество.

Томас, сосед с пятого этажа, тянет Оге в кафе на Torvehallerne, где они двадцать лет назад отмечали помолвку. «Она же запретила ныть», — ворчит Томас, стуча ложкой по пирогу с ревенем. Оге молчит — он размагнитил пленку с голосом Лине, пытаясь перезаписать сообщение для Асгера. В три ночи, при свете настольной лампы, он паяет провода, пока сын крадется в гостиную и выхватывает конверт с меткой *«если Оге снова начнет жить прошлым»*. «Мама знала, — говорит Асгер, разрывая уголок письма. — Она всегда знала.»