Дом Ани (2019)

Кэрол, рыжая девчонка в потёртой куртке, перебивалась случайными подработками в кафе Альба-Сити, пока не нашла разбитое пианино на заброшенной станции метро. Она наигрывала мелодии между сменами, пряча еду в рюкзак с дыркой на молнии. Туэсдей, бледная блондинка в слишком чистой белой рубашке, сбежала из особняка на холме с гитарой за спиной и блокнотом стихов про космические шторма. Их столкнул дождь под неоновой вывеской круглосуточного магазина: Кэрол прятала под капюшоном украденный батон, Туэсдей пыталась открыть зонт с поломанными спицами. "Эй, это твои ноты валяются возле мусорок?" — спросила Кэрол, вытаскивая мокрый листок из кармана джинсов. Туэсдей покраснела: "Я… я не знала, куда их деть".

Гас, менеджер с татуировкой мертвой канарейки на шее, нашёл их через неделю — девчонки орали песню про сломанные лифты на подземной парковке, пока охранник гонялся за ними с фонарём. "Выступаете как последний шанс алкоголиков, — сказал он, разливая дешёвое вино в пластиковые стаканы. — Но если добавите бас-бочку в трек про ворованные кроссовки, может, вас пустят на разогрев в «Красный спутник»". Ангела, певица с фиолетовыми дредами и контрактом корпорации «Марс-Арт», смеялась над их кассетой в радиоэфире: "Это что, ребус для бездомных?". Тем временем мать Туэсдей, в костюме как у космического адвоката, ставила слежку через дроны-доставщики. "Ты вернёшься, когда сломаешь гитару о мостовую", — писала она в сообщениях, которые Туэсдей стирала, заедая лапшой из автомата.