Сироты земли (1 сезон)

Рикардо, 17 лет, таскает мешки с коричневым сахаром на заброшенной фабрике в окрестностях Сан-Паулу. Его пальцы липнут от патоки, а ржавые трубы над головой свистят на ветру. По вечерам он прячет украденные куски тростника в сломанный холодильник за лавкой *Dona Maria*, где Луана, его соседка с третьего этажа, стирает форму для футболистов. «Завтра менты проверят склады, — шепчет она, выжимая ткань с запахом пота. — Сожгут твой схрон, как в прошлом году». Рикардо пожимает плечами, доставая из кармана смятые реалы: «Хочешь жареной маниоки или продолжишь ныть?»

В рюкзаке Луаны под свертками с пуговицами находят письмо с печатью из Манауса — детский почерк, пятно от асаи. «Она жива, — Луана мнет конверт, пока автобус с облупленными сиденьями петляет к Амазонке. — Мама рисовала орхидеи на крыльце… Помнишь?» На пристани в Белене старик с сетью, полной пираний, указывает на хижину с провалившейся крышей: «Река вынесла ее лодку к *igarapé*». Внутри — коробка от чая с выцветшими фото и парой серёжек в виде колибри. «Продадим в порту, — Рикардо вертит украшение на солнце. — Хватит на билет обратно». Луана застегивает серьгу на проколотом ухе: «Они теперь мои. Как фабрика — твоя».