Горизонт (2018)

Лика, девушка в выцветшей джинсовой куртке, копала землю у подножия крепости Нарикала. В рюкзаке за спиной дребезжали обломки керамики с резьбой, напоминающей грузинский орнамент, но с вкраплениями рунических символов. «Ты уверена, что это не турецкий мусор?» — спросил Дато, поправляя очки с заклеенной дужкой, когда она разложила находки на кухонном столе в квартире на проспекте Агмашенебели. В ответ Лика ткнула пальцем в трещину на кувшине — внутри мерцала синеватая плёнка, как масляное пятно на воде. На следующий день в её почте появилось письмо на шведском: «Образец 2417 совпадает с данными экспедиции 1983. Контакт: Эмиль Валгрен, Стокгольмский университет».

Эмиль, всклокоченный блондин с татуировкой в виде волчьей стаи на предплечье, включал спектрометр в лаборатории на окраине Стокгольма, когда пришло фото из Тбилиси. «Это же *наш* артефакт из раскопок в Бирке!» — пробормотал он, сравнивая снимок с желтеющей фотографией из архива. В трубке хрипел голос Лики: «Ваши викинги тащили грузинскую глину через пол-Европы?» Они встретились через неделю в аэропорту Тбилиси — Эмиль тащил чемодан с портативным рентгеном, Лика жевала церковхелу. В подвале виноградника в Кахетии, где свет фонаря выхватывал каменные плиты с двуязычными надписями, Эмиль нашел следы сплава, которого не должно было быть в VIII веке. «Знаешь, что это значит?» — спросил он, вытирая пот со лба. Лика бросила в ведро смятые банки из-под «Набеглави»: «Что кто-то уже тогда портил экологию?»