Иамзе Сухиташвили

Слава, 23 года, живет в обшарпанной пятиэтажке на окраине провинциального городка. Работает грузчиком на консервном заводе, где начальник Виктор Семеныч постоянно кричит: «Коробки аккуратнее, раздолбай!». После смены Слава залипает в подъезде с другом Антоном, который торгует наушниками с AliExpress. Антон уговаривает: «Давай в Питер, тут все гнилое», но Слава молчит, ковыряя кроссовком трещину в асфальте. Дома мать Ирина Петровна ставит на стол холодный борщ и ворчит: «Опять с тем оборзцем
В старом тбилисском доме с облупившейся штукатуркой Георгий, плотник с обожжёнными пальцами от самокруток, каждый вечер слушал, как за бетонным забором соседка Манана ругает кур, рассыпавших зерно. Через неделю он обнаружил, что её виноградник переполз на его участок, обвив ржавую арку над колодцем. «Шени жвария? Ты это видел?» — крикнула она, указывая на лозу, пока Георгий чинил забор. Тем временем в Скопье, где запах кофе смешивался с дымом от мангалов, Никола, повар-самоучка, спорил с
Лика, девушка в выцветшей джинсовой куртке, копала землю у подножия крепости Нарикала. В рюкзаке за спиной дребезжали обломки керамики с резьбой, напоминающей грузинский орнамент, но с вкраплениями рунических символов. «Ты уверена, что это не турецкий мусор?» — спросил Дато, поправляя очки с заклеенной дужкой, когда она разложила находки на кухонном столе в квартире на проспекте Агмашенебели. В ответ Лика ткнула пальцем в трещину на кувшине — внутри мерцала синеватая плёнка, как масляное пятно
Знаешь, это история начинается буквально на краю пропасти — 1914 год, вот-вот грянет война, а в воздухе уже чувствуется эта тревога, будто кто-то натянул струну до предела. И всё из-за выстрела в эрцгерцога Фердинанда… Ну, ты помнишь из учебников, да? А тут показывают, как от одной пули мир начинает рушиться, как домино. Но главное — не политика, а люди. Два брата, Андрей и Николай. Представляешь, их отец — эксцентричный чудак, который вложил все деньги в российскую олимпийскую команду. А те в