Вдохновение танца (2004)

Мира, 17 лет, протирает пот со лба перед треснувшим зеркалом в двухкомнатной квартире на окраине Мумбаи. За окном гудят рикши, а мать на кухне толчёт кардамон для чая. «Опять эти твои прыжки вместо учебников?» — отец швыряет папку с распечатками по бухгалтерии на пластиковый стул. «Джая-мала с третьего этажа замуж вышла, пока ты тут ногами машешь». Мира прижимает потёртый блокнот с хореографией к груди: «Она терпеть не может классику. А я без неё задохнусь». Днём она пробирается через рынок Кроуфорд, где Рудра, парень в выцветших джинсах, крутит брейк на картонной подстилке. «Эй, девочка-бенгальский тигр! — кричит он, замечая её замершую тень. — Твои ноги для молитв, а не для асфальта». «Научи меня не молиться, а драться», — бросает Мира, снимая сандалии.

Они репетируют на крыше заброшенной фабрики, где Рудра хранит бутылки с краской и старую колонку. «Слушай биты, а не свой страх», — он ставит кассету с записью таблы, смешанной с электроникой. Мира путает шаги, рвёт подол сари о ржавые гвозди. Дома мать тычет пальцем в синяки: «Воняешь дымом, как эти бродяги с вокзала». На конкурсе в районе Дадар Рудра рисует ей узор хной поверх кроссовок. «Если проиграешь, вернёшься к папиным цифрам», — смеётся он, но сам грызёт ноготь. Отец Миры стоит в задних рядах, когда она выкрикивает «Джаи Махараштра!», соединяя катхак с резким щелчком головы. Зал свистит, судьи перешёптываются, а Рудра ломает микрофон, крича: «Это не ошибка, это стиль!» Утром мать молча кладёт новую ткань для костюма на кровать, заляпанную краской с фабрики.