Если можешь, прости... (1984)

В промерзшей пятиэтажке на окраине Киева Таня Коваль, укутанная в платок с выцветшими ромашками, разбирает письма от мужа-срочника. «Опять просит прощения за молчание, — бормочет она, вытирая ладонью запотевшее окно. — А сам даже дату возвращения не уточнил». Внизу, у ржавого гаража, ее младший брат Слава чинит «Восход» — подшипники скрипят, как недовольный кот. «Слезь уже с этого мотоцикла! — кричит Таня через форточку. — Мать велела картошку чистить». Слава плюхается в сугроб, смеется: «Сам чисти, я завтра в военкомат иду — может, к Сашке твоему отправят».

В столовой завода «Прогресс», где воздух пахнет борщом и машинным маслом, подруга Тани, Людка, перебирает ключи от склада. «Ты слышала, у Шурыковой муж из Афгана вернулся? — шепчет она, разливая чай в жестяные кружки. — Ходит, как тень, цеха обходит — ни смеха, ни брани». Таня молчит, разглядывая трещину на стене, похожую на карту неизвестной страны. Вечером, пряча под подушку фотографию мужа в военной форме, она слышит, как мать в соседней комнате перебирает четки: «Господи, да когда ж это кончится…» За стеной грохочет трамвай №14 — тот самый, что каждое утро везет Славу на призывной пункт.