Иван Никулин — русский матрос (1944)

Иван Никулин, с обветренным лицом и треснувшим на суставе большим пальцем, ковырял ржавой иглой смолу между досками палубы. Рядом Федя, его напарник с «Марса», жевал воблу и бросал кости за борт: «Слышь, у Катьки с Семёновым опять перебранка вышла — печь в хате развалилась». Иван молча кивал, думая о письме от жены Агафьи, которое трепалось у него за пазухой с прошлой стоянки в Архангельске. В порту Ревеля, пока грузили бочки с солониной, лейтенант Глухов крикнул: «Никулин, к штурвалу! Шведы за мысом кружат — опять баловаться будут».

Под Выборгом, когда ядра начали рвать борта, Иван привязал мокрым полотном рану на руке у юнги Петьки. «Не ори, браток, — прохрипел он, — щас как затяну — и домой поползем». Через три дня, в дымной каюте, Иван выменил у финского торговца медный крест для Агафьи на свой табак. «Скажи, — шепнул Федя, пока они чистили мушкеты, — как вернёшься, баньку мне поставь, а?» Иван фыркнул, выплевывая остатки жвачки из смолы: «Свою строй, лентяй. У меня у самого крыша протекает».