Серия из девяти эпизодов предлагает комедийный взгляд на любовь, секс и брак в Италии середины 70-х. Погружая зрителей в атмосферу того времени, шоу раскрывает культурные и социальные аспекты эпохи, обыгрывая отношения и нормы общества с юмором и иронией.
Юлиан Клаус, сын промышленника Герра Клауса, прячется в полуразрушенном свинарнике на склоне сицилийской горы. Рядом — ржавые танки, оставшиеся после войны. Он кормит свиней мясом, источник которого скрывает: «Ты не спрашивай, откуда оно», — бормочет он местному мальчишке, который приносит ему старые газеты. По ночам Юлиан выходит к ручью, стирая с рук засохшую кровь, пока его отец в Берлине заключает сделки с политиками, чьи лица мелькают в свете керосиновых ламп. Второй сюжет крутится вокруг
В приморском городке Бари, 42-летняя Роза Мондичелли печёт хлеб в семейной пекарне на улице Гарибальди. Её младший брат Лука, с татуировкой якоря на предплечье, чинит велосипеды в гараже, заваленном цепями и проколотыми камерами. Утром 12 мая к ним заезжает Марчелло Сантори, дальний родственник в потёртом пиджаке, который возит вино в соседние деревни на синем «Фиате». «Тётя Джулия оставила вам дом в Сан-Витторе, — говорит он, вытирая очки газетой. — Но банк требует 200 тысяч лир за долги.
Марчелла, двадцать три года, встаёт в пять утра, чтобы успеть на смену на текстильную фабрику в районе Сан-Джованни. После работы она перебирает коробки с бракованными пуговицами в подсобке — начальник платит лиру за каждые пятьдесят штук. В четверг Лука, парень с третьего этажа, предлагает подзаработать: разносить флаконы с поддельными духами «Фиоруччи» по барам возле вокзала Термини. «Пару часов, и хватит на новое пальто», — говорит он, затягиваясь «Мальборо» у киоска с газетами. Марчелла
Джованна Новак, вдова архитектора, живет в Турине на улице Виа-По. Ее сосед, комиссар Де Санктис, приходит к ней утром после обнаружения тела Антонио Бьянки в парке Валентино. На столе — остывший кофе, сигареты «Мальборо». «Он лежал лицом в грязи, — говорит Де Санктис, — в кармане — записка с цифрами: 17, 23, 9». Джованна замечает царапины на запястье Бьянки: «Это не грабеж. Кто-то знал, что он носит часы слева». Вечером она пробирается через задний двор заброшенной фабрики, где Бьянки работал
Массимо, худощавый оператор с неизменной «Зенит-М» на шее, каждое утро торопился к кинотеатру «Империо», где снимал рекламу для местного винного магазина. Там же крутилась Лучано, его напарник, вечно жаловавшийся на перегоревшие лампы: «Опять эти проклятые софиты — хоть в темноте снимай!» После съемок они заваливались в кафе на площади Навона, где Массимо ворчал на крошечный оклад, заедая горечь эспрессо сигаретой «Мальборо». Лучано подкалывал: «Лучше бы снимал портреты для свадеб — там бабло,
Марчелло, электрик с облупившимся чемоданом инструментов, три дня чинил вентилятор в съемной квартире на via Tiburtina. Его жена Лучиа, пахнущая жасминовым мылом, вытирала со лба пот тряпкой для посуды: «Либо эта железяка заработает, либо я ночую у матери». Теща Ада, сидя в углу на стопке газет «Il Messaggero», щелкала семечки и ворчала, что молодые даже кондиционер себе позволить не могут. К вечеру Марчелло сдался, выпил теплого перно и полез на крышу — спать на матрасе под проржавевшей
В приморской деревушке под Бари семья Эспозито — отец Винченцо, дочь Мария (16 лет) и младший брат Джанни (10 лет) — пытается спасти семейную тратторию от банкротства. Мария находит в старом сундуке на чердаке потрёпанную тетрадь с рецептами прабабки Розы: «*Смотри, папа, тут про тушёного осьминога с фенхелем… а в конце страницы чернила размазаны — какой-то ингредиент пропущен*». Винченцо, чиня сети в лодке, хрипло смеётся: «*Роза сроду не делилась секретами. Как-то плюнула в суп заказчику —
Анна, строгая бухгалтерша из Рима, каждое утро аккуратно раскладывала бумаги на столе, заваленном кофейными пятнами. Ее сестра Карла, повариха в забегаловке у вокзала, ворчала, перебирая подгоревшие баклажаны: «Опять шеф сэкономил на масле. Скоро клиенты зубы сломают». Тем временем в Милане их кузина Лидия, контролер на текстильной фабрике, замечала пропажу ниток у работницы Марии. «Ты же знаешь, дети без пальто», — шептала та, пряча моток в фартук. Лидия молча отворачивалась, делая вид, что не