Сержант Андре Сурпрена жил спокойной жизнью на Мадленских островах со своей дочерью-подростком, наслаждаясь простыми радостями островного быта. Но всё изменилось, когда у скал у берега было найдено тело восемнадцатилетней Розали Ричард, дочери мэра. Она была убита и изнасилована, что потрясло всю общину. Из Монреаля прибыл инспектор Жингра, чтобы взять на себя расследование. Однако его методы и неожиданные выводы вызывали у местных жителей только недоумение. Сурпрена, не доверяя Жингре, решает
Джесс, 16 лет, влетает в кухню своего дома в Ванкувере, хватает тост с арахисовым маслом. Ее младший брат Лукас, 14, роняет учебник по химии, когда замечает, что его руки вдруг покрыты розовым лаком. "Ты что, в моей футболке спала? — тычет он пальцем в пятно от сока на груди. — И почему от тебя пахнет моим дезодорантом?" Джесс, глядя в зеркало в ванной, давит тюбик помады: "Это твои кроссовки воняют сыром, я их за окно выкину!" На следующий день на уроке алгебры Лукас (в
Люк, бывший театральный режиссёр из Монреаля, снимает комнату над пекарней в парижском районе Бельвиль. Его соседка, Мари-Клод, студентка-историк с татуировкой ласточки на запястье, уговаривает его поставить пьесу её покойного брата — текст о забастовке рабочих в Лионе 1932 года. В подвале местного кабаре «Ле Трепез» они собирают труппу: пожилого аккордеониста Жерара, который вечно жалуется на боль в колене, и Селин, официантку с хриплым голосом, прячущую шрамы на шее под шёлковым платком. «Ты
Эйден Кроу, курьер с облупленным скутером, возит посылки по Ванкуверу, параллельно собирая деньги на лечение сестры Мии, у которой хронический панкреатит. В дождь, возле закусочной *Ocean’s Edge*, его ловит Вик — старый приятель с татуировкой кальмара на шее. «Слушай, тут один контейнер застрял на доке. Пароль — *красный лосось*. Разберись, и сотка твоя». Эйден, протирая мокрые очки, соглашается. В полуразрушенном ангаре он находит фургон с потертым бампером, внутри — коробки с логотипом
Лиам, парень из Дублина с вечно потрескавшимися от соли губами, таскал ящики в порту и находил в карманах обрывки записок с цифрами — 43.6532, -79.3832. София, барменша из Ванкувера, чинила кофемашину, когда ее ноутбук завис на видеочате с ним: оба экрана залились статикой, а в углу мелькнул символ, похожий на перевернутую лилию. «Ты где это *нашел*?» — спросила она, вытирая руки о фартук с пятнами от латте. «В коробке с гайками, — Лиам перевернул бумажку, — тут еще… *Они знают про дверь*». На
Марк Дюваль, инспектор из Люксембурга, находит в кармане убитого курьера ключ от склада в районе Грунд. На столе в участке — разлитая лужа холодного кофе, фотографии жертвы с засвеченным тату на шее: *"V3N3T1A"*. «Это не код, это шутка,» — бормочит он, перебирая записи звонков. Через два дня канадская журналистка Эмили Кларк, в дождевике с капюшоном, пробирается в доки Галифакса, где грузовик с маркировкой *LUX-Trans* выгружает ящики с "рыбными консервами". Её диктофон ловит
Представляешь, жил-был Брюно — такой тип, у которого в кармане вечно звенели ключи от двух сердец. Жена ругается, любовница ревнует, а ему, понимаешь, вдруг захотелось на природу — к другу в глушь махнуть, отдохнуть от всей этой парижской круговерти. Ну а что? Иногда ведь и ловеласу хочется просто посидеть у костра, пиво потягивать, без этих вечных «ты где был» и «почему смс не ответил». Но жизнь-то, как всегда, подкидывает сюрпризов. Вместо спокойных выходных — бац! — случайная встреча на
Знаете, иногда кино заставляет поверить в чудо даже самого закоренелого скептика. Вот представьте: мальчишка, который каждый день бьётся с раком мозга как с тем драконом из сказки, вдруг говорит учёному: «А давай махнём в джунгли? Там же те самые голубые бабочки летают — те, что, по легендам, спасают безнадёжных!» И ведь едут! Не «экспедиция», а настоящая авантюра — с потными ладонями, комарами размером с голубя и этой безумной надеждой, что миф вдруг окажется правдой. Честно, у меня мурашки
Знаешь, история эта про Натана — вроде бы крутой адвокат из Нью-Йорка, а внутри — полный развал. После расставания с Клэр он, кажется, даже кофе заварить не может без мыслей о ней. Ну ты представляешь? Человек в дорогих костюмах, а вечерами шатается по пустой квартире, как призрак. И вот, когда уже казалось, что хуже некуда, выскакивает этот странный тип — доктор Кей. Чувак, он не из тех, кто предсказывает погоду или выигрыш в лотерею. Нет. Он, типа, чувствует смерть. Да-да, именно так! Говорит
Знаешь, есть один фильм... Ну тот, где всё происходит в кромешной тьме, и ты как будто сам становишься частью этих переулков, залитых фонарями с желтым светом. Смотрел его лет в шестнадцать случайно — друг залипнул на старой кассете, а я просто остался из-за пиццы. И вот спустя столько лет до сих пор помню, как холодело под лопатками, когда главный герой поворачивал за угол. Честно, я тогда неделю спал со светом — эти тени на стенах слишком уж реалистично шевелились. А ещё там момент с
Знаешь, есть такие истории, которые как будто пропитаны сыростью земли и запахом старого дерева? Вот эта — именно такая. Представляешь: где-то в глуши Квебека семья вцепляется в свой клочок земли, как в последнюю соломинку. Жан, глава семейства, — тот ещё упрямец. Для него ферма — всё: и предки в каждом камне, и честь какая-то. А вот остальные... Ну, Мари-то вроде рядом, но глаза у неё иногда такие пустые — будто мечты свои закопала где-то в огороде вместе с картошкой. А Симон, их парень, так