Двадцать лет прошло с тех пор, как две квартиры в самом центре Мехико стали полем битвы полов между Аной, Карлосом, Андреа, Мигелем, Томасом и Марией. Эти квартиры когда-то были местом, где их страсти и конфликты переплетались, оставляя за собой лишь воспоминания и страшное изображение мертвого тела Томаса на дне шахты лифта. Время неумолимо шло вперед, их жизнь изменилась, их дети выросли, и казалось, что прошлое осталось далеко позади. Но судьба распорядилась иначе. Вновь вошли в их жизнь
Ката, известный арт-эксперт с острым взглядом и безупречным вкусом, переживает сложный период в жизни. Ее эмоциональное состояние на грани, и она чувствует, что профессиональное выгорание неизбежно. На фоне этого кризиса она встречает Яго, обаятельного торговца антиквариатом, который наживается на неопытных коллекционерах, продавая им за большие деньги самые обычные безделушки. Яго, уверенный в своих силах и обаянии, видит в Кате не только эксперта, но и возможного партнера. Их знакомство
Карла, 17 лет, ворочает мешками с кукурузной мукой в тесной лавке на углу рынка Ла-Мерсед. Каждое утро она слышит, как мать ворчит: «Сахар в тамалес клади аккуратнее, а то опять жаловаться будут». Младший брат Луис сбегает через дыру в заборе, оставляя следы от кроссовок на ржавом листе жести. Его дружок с татуировкой койота на шее свистит из-за угла, зовя на «дело». Клава хватает Луиса за рукав: «Ты думаешь, папа бы одобрил?» — «Папа сдох в больнице без денег. Я не хочу так», — вырывается он.
В доме на окраине Эрмосильо, Сонора, девочка Мария де лос Анхелес моет посуду в жестяном тазу, пока мать, Хосефина, развешивает постиранные рубашки. Отец, Бернардо, ворчит за столом: «Кино? Лучше выучись шить — актрисы голодают». В 1934-м она сбегает в Мехико с Фернандо Пальяресом, студентом-юристом, который через месяц назовет её «слишком громкой» для роли жены. На кастинге в студии «Ацтека» режиссёр, поправляя пенсне, бросает: «Ваш говор — как у торговки томатами. Вернитесь, когда избавитесь
Кармен, 22 года, каждое утро протирала пыль с фотографии отца, погибшего на медном руднике в Антофагасте. «Ты точно поедешь на этот конкурс?» — спросила мать, разливая мате в треснувшие кружки. В Мадриде Алисия, дочь портнихи, перешивала платье клиентки, пряча обрывки газет о пропавших девушках. «Сто тысяч песет за победу — и мы сбежим отсюда», — шептала подруга Лола, поправляя бант на кривом манекене. В Мехико Эсперанса, студентка-агроном, раздавала листовки у входа в университет: «Они хотят,
Карлос, худой парень в потёртой кожаной куртке, копался в груде электронного хлама на задворках Мехико. Он вытащил из разбитого терминала странный кристалл с трещинами, который замигал синим — на пыльном полу возникла голограмма девушки в платье из светящихся нитей. «Ты даже не представляешь, во что вляпался, *idiota*», — сказала Лусия, поправляя очки с треснувшим стеклом. Её код был вшит в систему десятилетия назад, но теперь она требовала найти Эмилио — учёного, чью лабораторию сравняли с
Эмилио Менендес, журналист из Мехико, копался в коробке с вещами сестры Кармен, пропавшей три недели назад. На дне нашел конверт с билетом в Мадрид и письмом на испанском: *«Они называют это Истинной Жертвой… но я не хочу быть частью их литургии»*. В кармане — чек из бара «Ла Сомбра» на окраине Мехико. Бармен, старик с татуировкой змеи на шее, пробормотал, вытирая стаканы: *«Кармен спрашивала про старую церковь в Тепейо… Говорят, там теперь только крысы да сумасшедшие»*. Эмилио поехал туда на
Смотришь на Клару — вроде бы у неё всё схвачено: работа мечты, крутой дом в Лос-Анджелесе, семья, которая обожает. Но если копнуть глубже, там бардак полный — особенно с личной жизнью. Ну знаете, как бывает: вроде взрослая тётка, а в отношениях всё ещё как в сериале для подростков. Вот тут её и приперло: семейная свадьба в Мексике на носу, а она без пары. Что делать? Ну, конечно, уговорить коллегу притвориться её парнем на выходные. Честно, я бы на его месте струхнул — родня у неё та ещё, вечно