Кшиштоф Хамец

В старом районе Варшавы, рядом с обшарпанной пекарней на улице Таргова, электрик Зыгмунт "Зигги" Вольский находит в распределительном щитке свёрток с фотографиями незнакомых людей. На обороте одной — адрес заброшенной фабрики игрушек в Лодзи. Его сестра, медсестра Алиция, замечает, что на снимках мелькает мужчина в сером плаще с потёртым локтем: «Смотри, у него на правой руке — татуировка, как у того пациента из морга… Рыба с крыльями». Зигги, разбирая проводку в коммуналке на пятом
В центре — трое демобилизованных солдат: Марек в помятой гимнастерке, Юрек с перебинтованной рукой и Збышек, вечно жующий сухари. Они бредут по улицам разрушенного Лодзя, мимо кирпичных завалов и выцветших афиш с нацистской символикой. В съемной комнате на ул. Пётрковской, где обои свисают клочьями, Марек пытается починить примус, бурча: «Бензин как вода — три дня назад последнюю каплю вылизали». Збышек, разглядывая фото невесты, спрашивает Юрека: «Ты думаешь, твоя Аня еще в том доме на
В доках Гданьска, между ржавыми балками и запахом мазута, слесарь Яцек Брацкий спорит с бригадиром о нехватке болтов для ремонта траулера. «Снова ждем, как вчерашний снег», — бормочет он, вытирая руки промасленной тряпкой. Дома, в двухкомнатной хрущевке на улице Светлой, жена Анна ставит на стол свекольник, жалуясь на очередь за колбасой. Их сын Томас тайком рисует на обороте школьной тетради символ якоря — знак подпольного кружка, куда его завербовал сосед-студент Марек. Заводская столовая
В Лодзи, на текстильной фабрике «Нова», Ванда Ковальски с утра чинит сломанный челнок станка. Ее пальцы в масляных перчатках скользят по металлу, а через разбитое окно доносится гул трамвая №12. «Опять эти очереди за хлебом на Петрковской», — бросает она коллеге Мареку, который курит в углу, спрятав окурок в жестяную банку. Вечером Ванда застает соседа Ежи, шахтера с угольными пятнами под ногтями, за попыткой починить проржавевшую трубу в их доме на улице Жеромского. «В кооперативе сказали —
Казимеж, худощавый студент-историк, каждое утро толкается в переполненном трамвае №17 по пути в университет на Краковском предместье. Его соседка по общежитию, Агнешка, ворчит, пока чинит капроновые колготки иголкой: «Опять хлеб с маргарином? Хоть бы джем украл в столовой». По вечерам они слушают запрещенные записи «Марыли Родович» на бобинах, пряча магнитофон под одеялом, когда стучат в дверь. На улице Желязной, возле завода, Казимеж встречает Ольгу — дочь слесаря с вечно запачканными мазутом