Роберт Арну

Раймон, железнодорожник с вокзала Сен-Лазар, каждую смену проверял тормоза вагонов под аккомпанемент гудков и скрежет металла. Его друг Люсьен, вечно с сигаретой в зубах, кричал: *"Эй, старик, сегодня состав как черепаха — опоздаем на час!"* Вечером 12 ноября Раймон полез под вагон — трос лопнул, искра попала в глаз. Врачи в клинике на улице Деказ говорили шепотом: *"Сетчатка… шансов нет"*. Жена Мадлен принесла ему шерстяной плед, пахнущий дешевым кофе из буфета, но он
Пьер Леру, ветеран алжирской кампании, таскает ящики с вином на рынке в Марселе. Его сестра Мари, пахнущая лавандой и масляной краской, рисует вывески для кабачка *Le Rat Noir*, где по вечерам играют бандонеонист-испанец и слепой барабанщик. «Твой майор звонил опять», — бросает она, вытирая кисть о фартук. Пьер молчит, сжимая в кармане обрывок письма с печатью 3-го полка. В порту, под рёв сирен грузовых судов, бывший капрал Анри «Ласточка» продаёт ему контрабандный наган: «Для крыс или людей?»
Жан-Люк, фотограф с потёртым кожаным ремнём на камере, каждый вторник торчал у лотка с блошиным рынком на Rue de Charonne. Там же Софи, библиотекарь с вечно заляпанными чернилами пальцами, рылась в стопках старых газет. «Вы снова снимаете гнилые яблоки?» — спросила она, поднимая голову, когда он щёлкнул затвором. Он усмехнулся: «Лучше, чем ваши пыльные романы». Вечером они пили кофе в *Café du Marché*, где официант Анри подкладывал Софи лишний кусок сахара — «для улыбки». За окном дождь стучал