Джанни Агус

В Болонье 1740-х кардинал Просперо Ламбертини разбирает жалобу мясника Джованни, у которого городские стражи конфисковали телегу. "Ваше преосвященство, они требуют два серебряных скудо за возврат, а у меня жена рожает на днях..." — бормочет мужчина, теребя шапку. Ламбертини, не снимая заляпанной сажей сутаны после утренней проверки печей в семинарии, пишет записку капитан-коменданту: "Возвратите имущество немедленно. Долги спишутся с моего винного погреба". Пока секретарь
В порту Неаполя Антонио Лучези, механик с обожжёнными пальцами и пятном мазута на рубашке, копался в двигателе старого «Гуччи» — грузовик пригнали из Валенсии. Его сестра Мария, с платком на голове, принесла кофе в жестяной кружке: «Ты снова спал в гараже?» Он хмыкнул, вытирая лицо тряпкой. В тот же день Карлос Мендоса, водитель с облупленными татуировками на предплечьях, разгружал ящики с оливковым маслом в подвале траттории «Дель Мар». Шеф бросил ключи на стол: «Завтра везешь в Таррагону. Без
Лука, молодой наборщик из типографии на улице Торре-Арджентина, каждый вечер заходил в бар *Al Brindisi* выпить эспрессо и перекинуться парой слов с Энцо, рыбаком с рынка Кампо-деи-Фьори. Однажды за стойкой появился незнакомец в помятом костюме, Альдо, с шрамом через левую бровь. «Слышал, вчера на площади Испании пропала девушка», — бросил он, разглядывая Луку сквозь дым сигареты. На следующее утро Лука обнаружил в кармане своего пальто записку: *«Виа Маргерита, 17. Спроси про зелёную дверь»*.
Коррадо Кариа, судья из Палермо, каждое утро начинал с эспрессо в баре на углу Via Roma. Его кабинет в здании суда пах старыми папками и пылью — там он разбирал дела о подпольных азартных играх и контрабанде сигарет. В четверг к нему пришла Роза, вдова рыбака: «Они забрали лодку, как мусор… Вы же знаете, кто». Кариа достал блокнот с пометками о связях местного дельца, Марчелло Бруно, с портовыми чиновниками. Вечером, пока дочь Мария делала уроки на кухне, он звонил журналисту из «Giornale di