Лучано Марин

В Альпах, на заснеженной границе между Францией и Италией, таможенник Антуан Дюваль ворчит на итальянского коллегу Кармине Росси из-за контрабанды сыра в старом «фиате». Дюваль, в помятой форме и с вечным запахом чеснока, тычет пальцем в бумаги: «Опять твои фермеры прячут салями под сиденьями!» Росси, расстегнув воротник и жуя оливку, смеётся: «А твои туристы везут вино без декларации — даже бутылки греются у них под мышками». Между ними — ржавая цепь, условная граница, которую они передвигают
Антонио, худощавый парень с вечно закатанными рукавами, крутится между лотками на рынке Порта-Капуана. Подсовывает туристам часы с надтреснутым стеклом, называя их «швейцарскими». «Пять тысяч лир — дарю почти даром!» — бойко лжёт он, пряча в карман смятые купюры. Вечером делится выручкой с Луиджи, своим напарником, в таверне «У Сальваторе»: тот ворчит, что денег хватит только на вино и пасту с чесноком. На стене за их столиком — трещина, заляпанная сажей. Внезапно появляется дон Винченцо в
Марко, рыбац из приморского села под Триестом, каждое утро проверял сети, пропахшие тиной и гнилью. Его сестра Лидия, в рваном плаще поверх ситцевого платья, пробиралась через пограничные заставы, пряча в корзине с луком письма от дяди-железнодорожника из Любляны. «Скажи Антонио, что груз придет в четверг — через старый туннель», — шептала она, вручая контрабандисту-славянину пачку лир, завернутых в газету. В портовой таверне, где пахло пережаренным маслом и винным уксусом, Иван, бывший