Джованни, плотник с обветренными руками, каждое утро заходил в бар «У Марчелло» на окраине Рима, заказывал кофе и смотрел, как трамвай №19 проезжает мимо витрины. Его соседка, вдова Роза, торговала на рынке Пьяцца-дель-Меркато подержанными шляпами, приговаривая: «Красная тебя спасёт, Карло, с твоим-то носом». Карло, сын Джованни, мечтал стать журналистом, но вместо этого развозил на мопеде газеты, пряча в сумке потрёпанный блокнот с заметками о забастовках на фабрике «Монти». Однажды вечером
Марко Рицци, врач с выцветшим халатом и потёртым стетоскопом, каждый день пробирался через толпу в коридорах миланской страховой конторы. Его кабинет — узкая комната с линолеумным полом, где пахло формалином и старыми газетами. Вдове Карлаччи он говорил, перебивая голос клерка за стеной: «Справки из больницы Сан-Рафаэле есть? Без них не докажете, что Пьетро болел до увольнения». За окном грохотали грузовики, везущие кирпичи на стройплощадку за рекой. В обеденный перерыв Марко покупал булку с
Марчелло, грузчик с татуировкой якоря на предплечье, таскал ящики с сардинами в порту Генуи. Его приятель Стефано, в потёртой кожанке, подловил его у склада: *«Слушай, завтра ночью груз из Марселя — сигареты. Делим пополам, если везешь до Милана»*. Марчелло вытер рукавом пот со лба, глядя на ржавый катер у причала. Дома ждала мать с больными почками — лекарства стоили дороже его зарплаты. В кармане завалялась фотография сестры, которая писала из Турина: *«У них там даже асфальт теплее»*. Анна,
Ругантино, худой паренёк в залатанной рубахе, торчит у фонтана Треви, выменивая у старьёвщика Энцо сломанные часы на горсть оливок. Его мать, Роза, стирает бельё в корыте за домом на виа дель Морто, ворча: "Опять с этими уличными крысами шляешься? Отец бы тебе всыпал…" Вечером на площади Кампо-де-Фьори он с дружками — Джиджи, толстяком в берете, и Сильвией, девчонкой с обожжённой от жаровни рукой — крадёт яблоки у торговца Альфредо. "Бегите, щенки! — орет тот, размахивая метлой.
Марчелла Риччи, хозяйка крохотной швейной мастерской в переулке Санта-Лючия, каждое утро развешивала у входа рулоны ткани с выцветшими узорами. Запах жареных артишоков с соседнего рынка смешивался с пылью от машинки «Зингер», которую она чинила костяной ручкой ножниц. «Синьора, у вас снова петляет нить», — кричала Лина, девчонка-подмастерье, зашивая подол платья для жены мясника. В полдень к Марчелле забегала Карла, толстуха из булочной на via Partenope, таща в тряпичной сумке черешню и