Ренцо Оццано

Лидия Монтальчини, хирург с обожжёнными от антисептика пальцами, каждый день пробирается через коридоры переполненного госпиталя в Альба-Плацентия. Раненые лежат на соломенных тюфяках, воняющих плесенью, а медсёстры кипятят бинты в котле, где раньше варили картофельную шелуху. «Если отнимешь ногу сейчас, он умрёт от шока», — бросает она фельдшеру, перевязывая осколочное ранение у 17-летнего солдата. По ночам Лидия пишет письма семьям погибших, используя обгоревшие страницы из библиотеки
Анна Морони, молодая медсестра с облупленным чемоданом и потёртым крестиком на шее, прибывает в военный госпиталь под Миланом. Её сразу отправляют в переполненный барак, где на соломенных тюфяках стонут раненые: "Сестра, воды…" — хрипит юноша с перебинтованной грудью. Анна, протирая лоб окровавленной тряпкой, шепчет: "Сейчас, держись". Капитан Риккардо Вальди, строгий, с шрамом через бровь, преграждает ей путь к складу с медикаментами: "Это для фронта, не для
Анна Мариони, тридцатитрехлетняя медсестра из Милана, устраивается в провинциальную больницу Сан-Лука после скандала с главврачом прежней клиники. Ее синий чемодан с наклейкой отеля в Римини, белый халат с подпалиной от сигареты и привычка перебирать ампулы с морфином перед сном сразу бросаются в глаза местным. Доктор Риккарди, заведующий отделением, в первый же день спрашивает: «Вы точно умеете ставить капельницы? У нас тут старухи с ревматизмом путают их с святой водой». Анна селится в
Мартина Россо, семнадцатилетняя второгодница, каждое утро проскальзывает в техникум имени Гарибальди на окраине Турина, пока её мать кричит из окна третьего этажа: «Ты опять без шарфа!» Коридоры школы пахнут мелом и старыми партами, пол выложен зелёно-белой плиткой. Директор Энрико Бьянки, 45 лет, в строгом сером костюме, ловит её у раздевалки: «Опять не успеваешь, Россо?» Она, придерживая растрёпанную косу, ухмыляется: «Зато вы точно вовремя, профессор». После уроков Мартина «случайно» роняет
Марчелло, бухгалтер из Милана, остаётся один на неделю — жена Элена уехала к сестре в Торре-дель-Лаго. Перед отъездом она приклеила на холодильник список: *«Купи молоко, не забудь полить герань, счета в верхнем ящике»*. Он игнорирует записки, вместо этого заходит в бар возле вокзала, где официантка Франческа в красном фартуке подаёт ему эспрессо. *«Элена всё ещё в деревне?»* — улыбается она, вытирая стойку. Марчелло кивает, переставляет сахарницу, не решаясь взять её за руку. Вечером, пока жена
Карла Риччи, учительница литературы из лицея в Пьетрароссе, каждое утро поправляла очки с толстой оправой, прежде чем войти в класс. Её квартира на втором этаже, с треснувшими зелёными ставнями, пахла старыми книгами и кофе. Соседка снизу, синьора Бьянки, стучала шваброй в потолок, когда ученики засиживались допоздна: 16-летняя Джулия спрашивала, как сказать парню «нет», а Пьетро краснел, рассказывая о пятнах на простынях. «Вы превращаете класс в кафе-шантан!» — директор Марчелли тыкал пальцем
Антонио Спадафора, капрал с вечно недокуренной «Мальборо» в углу рта, и Винченцо Капуто, новичок в полицейской форме на размер больше нужного, патрулируют пыльные улочки сицилийской деревушки Санта-Лучия. Их мопед «Веспа» с треснувшим крылом застревает в козьем стаде возле бакалейной лавки. «Снова крадут сыр пекорино, — бормочет Антонио, разглядывая следы колеса на грязи. — В прошлый раз пропал целый ящик оливок. Ищи ветра в этих переулках». Винченцо, поправляя фуражку, замечает обрывок веревки
Карла, хирург из Рима, сбежала в рыбацкий поселок Порто-Верде после развода. Ее клиника — бывший склад у причала, где пахнет йодом и ржавыми якорями. Утром она чинит старый стетоскоп, пока рыбаки таскают сети. Капитан Марчелло, грубоватый с шрамом через бровь, приносит ей раненого юнгу. *«Ты точно врач? — спрашивает он, разглядывая треснутые стены. — Или просто прячешься от кого-то?»* Карла молча накладывает швы, замечая, как он прячет бутылку граппы под курткой. Вечерами она пьет кофе с