Совсем немногие люди в этом мире действительно верят в мистику и сверхъестественное. Но при этом подавляющее количество из них признает, что их жизни иногда происходили настолько пугающие и страшные события, что винить в них можно было только что-то потустороннее. И новый, псевдодокументальный сериал «Злые вещи» является подтверждением того, что сверхъестественное все же существует. Каждая его новая серия – это два различных рассказа о страшных событиях, жутких драмах и мистических трагедиях,
"Препод: История Галатеи" пытается представить себя триллером, но скорее напоминает шедевр кинематографической неудачи. Это поделка, которая удивительно лишена всякого захватывающего содержания, и кажется, что она открыто игнорирует общепринятые стандарты качества и здравого смысла. Сюжет, который включает в себя избитую историю о серийном насильнике/похитителе детей/убийце, кажется, существует только для того, чтобы поддержать иллюзию таинственного полицейского расследования. Однако,
Лила, 22 года, с розовыми прядями в волосах и татуировкой в виде полумесяца на запястье, моет чашки в кафе *Rainy Corner* в Сиэтле. На чердаке, разбирая коробки со старыми меню, она натыкается на потрепанный томик с кожаным переплетом — внутри вместо текста десятки пустых страниц. "Чего ты ноешь? Выброси или продай на eBay", — смеется Миа, коллега, жуя жевательную резинку со вкусом арбуза. Но ночью в книге проявляются строки: "Джейкоб, 17. Парк Голден-Гейт, закат". На утро
Элиза Карвер, жена пастора из захолустного городка Бентон-Сити (штат Джорджия), обнаруживает в старой Библии мужа записку с женским именем — *Лейла*. На кухне, разливая остывающий кофе, она роняет фразу сестре Мейв: «Джейкоб три года прятал это за Псалмом 23… Как слепой щенок верила в его святость». Пока муж читает проповедь о прелюбодеянии, Элиза пробирается в его кабинет, находит ключ от сейфа в ящике с гвоздями и церковными квитанциями. Внутри — пачка писем с адресом мотеля «Магнолия» и фото
Лайла, 17-летняя фигуристка-одиночница, каждое утро перед школой тренируется на катке в Брайант-парке. Её сводный брат Кайл, наследник сети отелей «Silver Pines», появляется там только по настоянию юристов — по завещанию отца, чтобы получить долю в бизнесе, им нужно вместе подготовить рождественское шоу. «Ты даже коньки держать не умеешь, — бросает Лайла, поправляя красный шарф. — Зачем тебе это?» Кайл, надевая дедовские перчатки с вытертым мехом, парирует: «Ты думаешь, я сам рад топтать лёд
Эмбер, в сером блейзере с подтеком кофе на рукаве, каждое утро первая включала ноутбук в офисе на 15-м этаже башни у Мичиган-авеню. Лена, в кедах на шнурках-сердечках, вечно опаздывала на планерки, зато приносила скетчи с логотипами, нарисованными на салфетках из кафе напротив. Когда Джейсон, их босс с вечным пятном от буррито на галстуке, объявил о вакансии креативного директора, Эмбер тут же выложила таблицу с KPI за последний квартал. «Тысячи цифр не заменят одну идею, которая щекочет мозг»,
Линда, 29-летняя медсестра из Чикаго, впервые увидела Эдди в баре «Кривой фонарь», когда он чинил протекающий кран за стойкой. Он пришел в засаленной куртке, пахнущей бензином и металлом, бросил ключи на столик с надписью «Эдди и Сыновья: Сантехника 24/7». Через три недели он уже ночевал в её квартире над пекарней на 7-й улице, оставлял грязные следы от сапог на линолеуме. «Ты когда-нибудь думал о семье?» — спросила она, разбирая покупки, пока Эдди молча крутил в руках кольцо от пивной банки.
Эдди Молина, тридцатилетний аниматор в потёртом костюме «Космического капитана», разгружает коробки с гирляндами из старой Honda Civic 2005 года во дворе дома в Сан-Фернандо. Его напарник Луис, в красной бейсболке и с татуировкой «Mamá» на запястье, поправляет сдувшийся воздушный шар в форме динозавра. «Опять миссис Картер заказала шоу за полцены, — бормочет Эдди, вытирая пот со лба. — Говорит, Джейкоб без твоего робота спать не будет». В пятницу, пока дети едят торт с синей глазурью, у Эдди
Элис Грей, адвокат из Чикаго, просыпается в больнице Ривертона после аварии — вмятины на бампере, запах горелой резины. Память отрывиста: вспышка фар, крик. В кармане — ключ от номера в мотеле «Сосны» с треснувшим зеркалом и квитанцией за кофе из автомата. Местный детектив Джек Максвелл, в рубашке с пятном кофе, показывает фото Меган Холлоуэй: «Вы видели её вчера у заправки. Камеры это подтверждают». Элис пожимает плечами: «Не помню». В баре «Полярная звезда» бармен Люк, с татуировкой якоря на
Макс Голд, заезженный музыкальный агент с папкой потрёпанных контрактов, натыкается на Рокси Харт в клубе «Лабиринт» — она тушит сигарету о сцену после выступления, пока бармен вытирает бокалы тряпкой с запахом прокисшего пива. «Твой голос — как ржавое лезвие, — говорит он, перекрикивая гул толпы. — Продам его дороже, чем ты думаешь». Рокси, которая днём моет полы в студии «Эхо-Рекордс», соглашается, но ставит условие: никаких поп-каверов. Её соседка-балерина, Лила, смеётся, глядя, как Рокси
Джек, бармен с татуировкой дракона на предплечье, тушит сигарету в переулке за *The Rusty Anchor*, пока его девушка Лора в костюме от Michael Kors ждет у столика с остывшим латте. «Опять с Крисом залипал в покер?» — бросает она, когда он пробирается через толпу с подносом грязных стаканов. Он забыл про их планы в кинотеатре на 8-й улице, где уже третий раз за месяц не появляется. Лора достает из сумки смятый чек за аренду квартиры на Лейк-Шор-Драйв — они должны были обсудить переезд, но Джек
Эбби, начинающий дизайнер интерьеров из Чикаго, приезжает в заснеженный коттедж в Эстес-парке, чтобы провести праздники в одиночестве. В прихожей она сталкивается с Томасом, IT-специалистом из Бостона, который утверждает, что арендовал этот же дом через другой сайт. «У тебя точно тот же адрес? — переспрашивает он, показывая экран телефона с подтверждением брони. — Здесь даже ёлка уже стоит». Эбби тычет пальцем в свой ноутбук: «А у меня вот кухня с красным фартуком — посмотри!» Они сравнивают
В Риджвью, тихом городке с покосившимися скамейками у ратуши, Кэрри Андерсон, экс-капитан школьной команды чирлидеров, копается в убийстве местной учительницы танцев, Эмили Прайс. Тело нашли в спортзале старшей школы — лицом вниз на мате с вышитыми логотипами выпуска-2005. Кэрри, в растянутом свитере с выцветшей буквой R, тычет пальцем в пятно на полу: *"Лак для волос «Малиновый взрыв»… Эмили ненавидела яркие цвета"*. В кармане жертвы — чек из кафе "Блинчик и сироп" на имя
Джейкоб Морган, бывший фельдшер из Пайн-Риджа, Колорадо, находит в гараже покойного отца коробку с папками. В них — списки имен, даты, цифры от 10 000 до 0. «Мэдисон Кларк, 23 года, глиобластома — 8 месяцев, 14 дней», — читает он вслух, пока его сестра Эмили листает старый ноутбук с таблицей ставок. Карлос Ривера, друг детства, работающий в баре «The Hollow», приносит пиво и роняет: «Твой батя каждую среду встречался с этими типами у нас в подсобке. Один из них, Лайам Грейвз, вчера спросил про
Лола, с татуировкой змеи на запястье, устраивается в особняк Томпсонов на Элм-стрит. Лиза, хозяйка дома в силиконовом халате, в первый же день бросила: «В шкафу слева — только органическая химия для полов». Грег, её муж, юрист с вечным стаканом виски, просил Лолу «случайно не заходить в кабинет с зелёной дверью». К четвергу Лола уже знала, что дочь Эмили прячет сигареты в чехле от гитары, а сын Джейк каждую ночь шаркает кроссовками по ковру — будто выходил куда-то. Когда в спальне Лизы исчезла
Кейт, журналистка из Нью-Йорка, приезжает в родной Эвергрин на каникулы. В старом доме с панелями под дерево и треснувшей зелёной чашкой на кухне она натыкается на Джейка, своего бывшего, который теперь ремонтирует сарай у её родителей. «Ты всё ещё ненавидишь глинтвейн?» — спрашивает он, протягивая ей кружку. В гараже, разбирая коробки с гирляндами, Кейт находит сводник — потрёпанный блокнот, где соседи десятилетиями записывали желания. «Посмотри, тут твоя мама в 98-м хотела, чтобы ты перестала