Polly Cassiday Doyle

Лана Восс, бывшая парамедик из Чикаго, роется в коробке со старыми газетами в своей однокомнатной квартире, когда звонит сгоревший телефон. Голос настойчиво шепчет: *«Они нашли третий шрам. Метро-Уэст, через час»*. На станции под 58-й улицей она натыкается на тело мужчины в рваном плаще — Элиас Трент, ее контакт из первого сезона, с выжженным символом на ладони. Внезапный взрыв в тоннеле выбрасывает черный дым с алыми прожилками. Лана хватает ключ-карту из кармана Элиаса, пока кафельная плитка
Маркус, священник с облупленным крестом на шее, каждое утро открывал церковь в Брентвуде — городке, где аптека до сих пор выдает лекарства по бумажным рецептам. В четверг он налил кофе в треснувшую кружку с надписью «Божий воин», когда миссис Эверетт, регулярно жалующаяся на боль в коленях, спросила: «Когда крышу почините? Дождь на иконы капает». В кабинете за алтарем Маркус пересчитал купюры третий раз за утро, пальцы дрожали. «Лидия, тут пятьсот баксов исчезло», — пробормотал он в телефон,
Джейк Морено, бывший грабитель со шрамом над бровью, торчит в закусочной «Блинный кот» на 8-й авеню. Его напарница, Миа Линь, в очках с треснувшей дужкой, три ночи подряд расшифровывает записи с жучка из библиотеки имени Фостера. Они внедрены в сеть контрабандистов, которые перевозят наркотики в детских игрушках. «Рэйв говорил, что следующий груз — плюшевые медведи с капюшонами», — бормочет Джейк, разливая кофе постоянному клиенту — старику в кепке «Янкиз». В подсобке, за ящиками с замороженным
В маленьком городке на севере Монтаны, за забором из колючей проволоки, 17-летняя Лена Ковальски прячет дневник под половицей в бараке. Ее приемный отец, Илайас Грегор, в коричневом балахоне, каждое утро проверяет карманы детей перед школой: «Внешний мир — яд, тут мы чисты». На кухне общины, за столом с треснувшей эмалью, Лена находит фотографию женщины в синей куртке — своей погибшей матери, о которой запрещено говорить. Ночью она пробирается в сарай, где Мика, парень с ожогом на запястье,