Элла, фотограф из захолустного Брекенриджа, впервые попадает на показ в Монреале — её старый «Никон» с царапиной на объективе едва не роняет, когда Лиам, креативный директор нью-йоркского бренда, грузит её коробками с образцами. «Снимай так, будто ткань дышит, — бросает он, поправляя рукав платья-кокон. — Иначе эти снимки уйдут в мусор, как твои провинциальные выставки». Элла в ответ щелкает камерой, ловя его раздражённый взгляд под люминесцентным светом склада. Через неделю её фото с
Лайам Гарнер, 28-летний программист из Ванкувера, обнаружил в почте конверт с сертификатом о браке, где его имя стояло рядом с «Софией Мартинес». Он позвонил в муниципалитет, тыкая пальцем в экран: «Какая София? Я даже не был в Лас-Вегасе!» Оказалось, он перепутал ссылки при оплате госпошлины онлайн, случайно активировав старую заявку девушки из Сиэтла. Через три дня София, дизайнер интерьеров, ворвалась в его квартиру на Beach Avenue, швырнув рюкзак с документами на кухонный стол: «Ты вообще
Лейла, 17 лет, каждое утро разливает кофе в забегаловке на углу 5-й улицы. В пятницу, когда сломалась кофемашина, к ней зашел Джейкоб из соседней автомастерской — в рубашке с пятнами машинного масла, с коробкой пончиков «для команды». «Ты же тут один работаешь», — усмехнулась Лейла, вытирая руки о фартук с выцветшим логотипом. Он ответил, кивнув на ее книгу Сэлинджера под прилавком: «Если прочитаешь вслух главу, подарю крем-брюле». К вечеру они чинили холодильник в подсобке, споря о концовке
Лиза, учительница английского в старшей школе Бруквилля, каждую пятницу заходит в кафе *Bean & Leaf*, чтобы взять латте с корицей. Там же Марк, владелец заведения, ворошит гриль, пытаясь угодить местным завсегдатаям. Их пути пересеклись, когда Лиза забыла папку с тетрадями у стойки, а Марк нашел внутри стихи, написанные ее рукой на обороте контрольной работы. «Вы все еще ненавидите сонеты Шекспира?» — спросил он при встрече, вспомнив, как двадцать лет назад они спорили об этом в
Бетти, журналистка из Торонто в черном пальто с потрепанными краями, приезжает в Грейптаун — городок, где каждый декабрь туристы ищут «ту самую книгу». Ее редактор бросил фразу: «Если найдешь, расскажи, как она пахнет — говорят, корицей и старыми чернилами». В книжном магазине «Страницы» Джек, парень в очках с трещиной на левой линзе, прячет за стойкой потрепанный экземпляр «Рождественских легенд». «Вы вообще верите в эту сказку?» — Бетти достает диктофон. «Здесь каждый верит, даже если не
Лайла Морган каждое утро заваривает кофе в «Бобовом уголке», пока Грэнджер Колдуэлл пялится на неё через прилавок. «Ты вообще слышишь себя? — бросает она, вытирая пролитое молоко. — Вчера у тебя в багажнике нашли окровавленный гаечный ключ». Он хрипит: «Ты последние десять лет спала с моим братом, а теперь учишь меня морали?» Кофе остывает, а Лайла всё ещё сжимает в руке конверт с результатами ДНК-теста — её дочь не от мужа. На столе треснувшая чашка с надписью «Лучший папа», подарок на прошлое
Лекси, в потёртом фартуке с пятном от эспрессо, разгружает поднос с чашками в углу кафе «Бинс». За столиком у окна парень в очках пялится в ноутбук, а девушка с розовыми волосами дважды за час заказывала латте — Лекси шепчет Мейв: *«Он пишет диссертацию о грибах, она рисует тату-эскизы. Дай им неделю — заговорят»*. Мейв, вытирая пыль с полок в библиотеке на Пайн-стрит, сводит данные в таблицу: возраст, хобби, аллергия на арахис. Вечером они подбрасывают «случайную» записку с цитатой из Кафки в
Лиам Картер, 27 лет, вернулся в Гленбрук после пяти лет работы в Ванкувере бухгалтером. Его младшая сестра, Эмили, 16, таскает его по городу, пока он чинит протекающую крышу в доме детства. На углу Пайн-стрит они натыкаются на объявление о закрытии старого кинотеатра «Серебряный экран» — владелец, мистер Харлоу, не смог выплатить долг банку. «Там же каждое Рождество показывали «Эта прекрасная жизнь» с горячим какао», — бормочет Эмили, разглядывая треснувшую вывеску. Лиам замечает, как дрожит ее
Эмили, 23 года, устроилась помощницей на кухню престижного ресторана в Бруклине, чтобы выплатить долги за учёбу. Шеф Лука, итальянец с татуировками до локтей, сразу бросил ей: «Ты пережарила лук. Это не картофель фри, тут нужна точность». Каждый день начинался с разбора вчерашних ошибок: Лука тыкал вилкой в её соус, ворчал про баланс кислоты, а Эмили закатывала глаза, пряча под стол порванный чек за аренду квартиры. По вечерам она задерживалась, протирая плиты, пока Лука допивал вино из
**Первый абзац:** Лера, барменша с сигаретным голосом и тату "Не верь" на ключице, каждое утро тушила окурок о мокрый асфальт перед входом в метро "Красные Ворота". В вагоне, зажатая между портфелем менеджера и вонючей шубой, она уткнулась в телефон, пока резкий толчок не заставил кого-то ухватиться за ее плечо. "Сорян", – пробормотал парень в очках, Семён, инженер-электронщик, весь красный. Его пальцы дрожали. "Ништяк", – буркнула Лера, но заметила, как