Джейд Шарбонно

Джейкоб Рейнольдс, 19 лет, каждую ночь драит противни в подсобке «Кленового листа» — крошечного ресторана на окраине Торонто. Запах пережаренного масла въелся в кожу, а треснувшая фартукомойка гудит, как больной пылесос. Шеф Антуан, бывший боксер из Квебека, орет через кухню: *«Рейнольдс! Ты опять кляксы на скатерти ставишь?»* Джейкоб прячет блокнот с эскизами под стопку грязных тарелок — вместо уроков в художественном колледже он рисует углем портреты посетителей: старуху с сигарой, подростка
Лейла, пятнадцатилетняя школьница из Бейрута, находит на балконе старой квартиры бабушки заржавевшую шкатулку, обвязанную шерстяной ниткой. Внутри — пачка писем 1970-х на смеси арабского и французского, фотография девушки в платье с вышитыми гранатами и ключ от неизвестного почтового ящика. «Мариам Х.», — читает Лейла подпись на обороте, проводя пальцем по потрескавшейся краске. Её подруга Надин, разглядывая находку за чашкой мятного чая, щумит: «Твоя бабка Марьям носила такие же платки. Может,
Лиам, 14 лет, копался в подвале отцовской часовой мастерской в Седрик-Фоллз, когда наткнулся на медный циферблат с треснувшим стеклом. За ящиком с ржавыми пружинами он нашел странный механизм — шестеренки вращались в обратную сторону, а стрелки светились зеленым. "Не трогай инструменты, если не хочешь остаться без пальцев", — бросил отец, спускаясь вниз с пачкой старых журналов *Popular Mechanics*. На следующий день Лиам прихватил устройство в школу: замершая в воздухе рука миссис