Sophie Alakija

Чиди, бухгалтер в банке на окраине Лагоса, коптит экран монитора в кабинете с заедающим кондиционером. За месяц до выборов он замечает регулярные переводы — 50 млн найра каждую среду — на счет Эмеки Нвачукву, кандидата в губернаторы. «Смотри, Обинна, — тычет он пальцем в таблицу, — тут даже даты совпадают с отчетами о митингах. Кто платит за толпу?» Коллега, жуя жареный арахис, хрипит: «Заткнись. В прошлом году того, кто рылся в документах Эмеки, нашли в канализационном коллекторе без глаз».
Амина, повар из Лагоса, втихаря копит деньги на визу в США, подрабатывая по вечерам в ресторане *Golden Bowl*. Ее брат Чиди, юрист-стажер в нью-йоркской фирме *Hartman & Grey*, каждую субботу звонит ей через Zoom из своей крохотной квартирки в Бруклине, жалуясь на цены на аренду. "Ты опять суп из бамии варишь? – смеется он, поправляя галстук. – Там хоть мясо добавила, или экономим?" Амина в ответ стучит ложкой по кастрюле: "Ты лучше документы мои проверь. Через месяц у тебя
Чиди, 23-летний курьер на мопеде, ежедневно объезжает пробки на Third Mainland Bridge в Лагосе, доставляя коробки с тканями *анкара* из магазина тети Нкем в районе Икеджи. Его маршрут пересекается с Аминой — студенткой факультета биохимии, которая торгует самодельным мылом на тротуаре возле рынка Болукаджи. «О, *madam scientist*! Опять твой мыльный пузырь в мою сумку залетел?» — кричит Чиди, вытирая рукавом пот со лба. Амина, поправляя платок *gele*, отвечает: «Если бы ты не гонял, как *okada*
Чиди, старший брат, работает инженером в Лагосе, но каждую субботу вынужден разбирать ссоры между сестрами Ннекой и Амакой. Ннека, 28 лет, упрекает Амаку за то, что та забыла купить пальмовое масло на рынке Аддо: «Ты думаешь, суп сам себя сварит? Папа приедет через два часа!» Амака, в розовой геле на голове, хлопает дверью, садится на мототакси и мчится к торговке Эзи, у которой всегда под прилавком спрятаны спелые манго. Чиди тем временем чинит сломанный вентилятор в гостиной, где на стене
Чиди, парень в потёртой кепке с логотипом «Chelsea», толкал тележку с коробками плавленого сыра через рынок Аджайи. Его сестра Амака, в жёлтом платье с оторванной пуговицей на плече, спорила с поставщиком из-за просроченных банок тушёнки: «Ты думаешь, я слепая? Эти цифры на дне стёрты нарочно!» Они арендовали угол в гараже дяди Эфе, где хранили товар под треснувшей табличкой «Ремонт велосипедов». По вечерам Чиди заливал рис острым соусом из пластикового пакета, а Амака пересчитывала наличку,
Чиди, 17 лет, таскает воду из колодца в посёлке под Лагосом, пока её старший брат Бабатунде ругается с менеджером нефтяной компании — тот в потёртых туфлях и с калькулятором в руке тычет в бумаги: «Ваша хижина — наша земля. Подпишешь договор — получишь велосипед». Чиди наступает на хвост дворовой собаке, та взвизгивает, вода проливается на красную пыль. «Ой, Шанго прости!» — бормочет она, вытирая лоб платком с узором в виде ящериц. Ночью, разбирая бабушкин сундук с бронзовыми браслетами, она