Шон Гуннелл

Лина Харт, 17 лет, копается в коробках на чердаке своего дома в Роксбери, Новой Англии. Под слоем старых газет находит фотоаппарат «Кодак» 1920-х с царапинами на кожаном футляре. Первый снимок — пустая комната — проявляется с силуэтом мужчины в котелке у окна. «Ты уверена, что это не глюки из-за твоего вечного недосыпа?» — Итан Кларк, её друг с облупившимся черным лаком на ногтях, вертит негатив против света лампы в гараже. На следующий день Лина замечает, что тени в школьном коридоре двигаются
Лиза, 17 лет, каждое утро перевязывает кисти эластичным бинтом возле треснувшего зеркала в подвале спортклуба *Сталь*. Тренер Валера, бывший боксёр с шрамом через левую бровь, орет: *"Ноги шире, Галочка! Ты ж не на танцах!"* Она морщится, поправляет крашеные пряди и бьёт по груше, на которой кто-то маркером написал *"Сдохни, Васька"*. После тренировки жуёт булку с изюмом из ларька у метро, пока Макс, её сосед с пятого этажа, долдонит про перепродажу старых гитар на Avito:
Эмили Картер, нейробиолог из бостонской клиники «Ньютон», каждое утро протирала очки салфеткой с логотипом спонсора, пока изучала графики активности мозга пациентки Лизы Тернер. Её коллега Марк Рейнольдс, в мятом халате и с кофе в руках, настаивал: «Протокол 9 сработал на крысах. Если вколоть Лизе сыворотку сейчас — её нейроны восстановятся за неделю». В холодильнике лаборатории, рядом с пробирками, лежал чей-то забытый ланч-бокс с наклейкой «Не трогать!». Через три дня Лиза, подключённая к