Фабиан и Лила жили счастливо и дружно, пока однажды в темных лабиринтах метро Буэнос-Айреса не исчезла их четырехлетняя дочь. И тогда к поиску подключилось большое количество местных представителей закона и порядка и даже неравнодушные люди пытались найти след исчезнувшего ребенка, но девочку отыскать так и не удалось. Более того, полиция не нашла ни одного свидетеля с места пропажи, и все улики отчетливо свидетельствовали о том, что ребенок либо вовсе не спускался в тот роковой день в метро,
Пипа, молодой и амбициозный выпускник академии полиции, горит желанием доказать свою ценность и умение. После тщательного обучения и подготовки она наконец получает возможность заняться своим первым серьезным делом. Вместе с опытным, но спорным инспектором Франсиско Хуанесом из отдела по расследованию убийств, она начинает работу над загадочным и жестоким убийством 19-летней девушки. Франсиско Хуанес - это ветеран полиции с достаточно спорной репутацией. Некоторые считают его одним из лучших
Молодая пара, Марк и Ребека, отправляются в небольшую деревушку, где когда-то обитал род Марка. Они решают исследовать семейную историю, погружаясь в прошлое, полное любви, расставаний, измен и безумия. По мере того как они узнают больше о своих предках, они сталкиваются с удивительными и иногда шокирующими откровениями, которые влияют на их собственные отношения и заставляют пересмотреть взгляды на любовь и верность.
В старом районе Ла-Бока, где стены домов выцвели от солнца, Лукас Мендоса, 25-летний работник похоронного бюро *Último Adiós*, каждое утро заваривает мате в жестяном термосе. Запах воска для гробов смешивается с ароматом жасмина от венков. Однажды к нему приходит Вера Солано — девушка в рваной джинсовой куртке, с розовыми прядями в волосах. «Ты видишь их тоже, да?» — бросает она, разглядывая фотографию умершего старика на столе. Лукас молча поправляет галстук с пятном от кофе — подарок сестры
Диего Мендоса, 17 лет, с рыжими прядями в черных волосах, перебирал струны гитары у костра в трущобах Ла-Боки. Его бабка Марта, обмотавшая голову выцветшим платком, швырнула в огонь горсть сухих трав: «Кровь не водица — не спрячешь под рубахой». На следующий день он нашел в ржавом почтовом ящике конверт с фотографией отца — человека в полицейской форме, застреленного у вокзала Конститусьон в ’98-м. В кармане джинсов Диего всегда носил медную монету с дыркой — ту самую, что вынули из раны отца
Лукас Моралес, 23 года, мойщик посуды в кафе *La Esquina de los Ángeles*, заметил пропажу серебряного кубка из витрины с памятными вещами клуба «Сан-Тельмо». Камера над столиком у окна, заляпанном жирными отпечатками, зафиксировала мужчину в синей кепке с выцветшей эмблемой клуба. Лукас знал этого человека: за неделю до кражи он заказывал *cortado* и спросил: «Твой отец всё ещё чинит сандали в мастерской на Ривадавии?» Отец Лукаса, Эктор, потерял работу сторожа «Сан-Тельмо» после того, как в
Лукас, 17 лет, мотается между школой в Сан-Тельмо и работой в мясной лавке отца. Утром завтракает чуррос с густым кофе, вечером прячет от сестры сигареты под ржавой водосточной трубой. В пятницу возле киоска *El Sol* на углу Корриентес и Пуэйрредон сталкивается с Антонио — местным «посредником», требующим долг за защиту лавки. «*¿Cuándo vas a aprender, Lucas?*» — бросает тот, разминая сигарету о кирпич. В кармане у Лукаса — потрепанный блокнот с адресами складов, где Антонио хранит контрабанду.
В Мадриде Лусия, официантка тапас-бара на улице Кава-Баха, каждую ночь подбирает обрывки разговоров клиентов — немцы обсуждают поставки стали, аргентинцы в помятых костюмах клянют инфляцию. Ее брат Карлос, студент-химик, исчез после ссоры с менеджером фармацевтической лаборатории: *«Они хотят, чтобы я подписал бумаги на патент. Говорят, иначе не выпустят визу»*. Лусия находит в его комнате билет на паром в Буэнос-Айрес и фото женщины с татуировкой ящерицы на шее. В порту Монтевидео рыбак
Эстебан, таксист из Малаги с привычкой крутить в зубах сломанную зубочистку, подбирает на заправке возле Альхесираса Лусиану — аргентинку в потрёпанных кожаных ботах. В багажнике у неё чемодан с наклейкой *"Club Atlético Boca Juniors"* и папка, перевязанная бечёвкой. *"До порта, быстро",* — бросает она, постоянно проверяя часы с треснутым стеклом. По дороге он замечает, как она нервно перебирает старую фотографию: мальчик лет десяти в тельняшке на фоне Гибралтарской скалы.
Хара, пятнадцатилетний парень из пригорода Буэнос-Айреса, ковыряет ржавым ножом в трещине на стене своего гаража. Она появилась после ливня, который затопил улицу Лапачо. Эстебан, сосед, кричит через забор: «Опьёшься бензином, пока ковыряешься!» — Хара игнорирует, достаёт из кармана смятый чек с координатами, оставленным отцом-физиком перед исчезновением. Лусия, сестра, тайком фотографирует трещину на старый Nikon, замечая, как в её глубине мерцают точки, похожие на звёзды. На следующий день
В старом доме на окраине Буэнос-Айреса Лукас Моралес находит коробку с письмами отца, пропавшего в 90-х. Соседка Кармен, вдова бывшего офицера, вручает ему ключ от заброшенного склада в порту: *«Он боялся, что документы о поставках оружия в зону конфликта всплывут. Но ты… ты похож на него — упрямый»*. Лукас, перебирая потёртые конверты с печатью «Aduana Nacional», сталкивается с бандой, требующей вернуть «долг» отца — 50 тысяч песо. В подвале кафе «Ла Эскондида» Лукас обнаруживает дневник с
Лукас, рыбацкий сын, с утра до вечера шарит взглядом по горизонту, надеясь увидеть лодку отца, пропавшую месяц назад. Каждое утро он чинит сети на пирсе Санта-Клары — солёный ветер въедается в порезы на ладонях. Марта, соседская девчонка, таскает ему кофе в жестяной кружке: «Твой старик бы сказал, что сети рвутся, когда море злится». В кармане у Лукаса — потёртая фотография: отец стоит у маяка на мысе Корво, за спиной — туманная полоса аргентинского берега. По ночам Лукас крадётся к заброшенной
Знаешь, посмотрел недавно одну экранизацию классики — и до сих пор под впечатлением! Сюжет-то вроде знакомый: предательство, годы в заточении, а потом месть, от которой кровь стынет. Но тут всё подано так… с огоньком! Герой не просто мстит — он словно шахматист, который десять лет готовил партию. Каждый шаг — как удар кинжалом в бархатной перчатке. И ведь понимаешь его, чёрт возьми! Сидишь и думаешь: "Да я бы, наверное, тоже с ума сошёл в его шкуре". А эти диалоги! То сарказм бьёт