В тени огромных небоскребов, в забытом мире узких переулков и скромных домишек, жили две неразлучные подруги - Эким и Лейла. Их жизнь не отличалась богатством или изобилием, но они имели нечто ценнее - непоколебимые мечты и веру в лучшее будущее. Самой заветной мечтой девочек было обучение в престижной школе, где учились дети из состоятельных семей. Для Эким и Лейлы это был символ успеха и возможности изменить свою жизнь к лучшему. Однако судьба распорядилась иначе. Неожиданная трагедия
Эмир копошится под капотом старого «Рено» в гараже за улицей Истикляль, пока Лейла через дорогу раскладывает керамические тарелки с синими узорами. «Смотри не урони масляный фильтр — вчера пол-ковра испортил», — бросает она, поправляя платок, съехавший от ветра. Он вылезает, вытирая лицо грязной тряпкой: «Лучше свои вазы береги, а то опять соседям осколки собирать». По пятницам после намаза к ним заходит слепой Хаса́н, торгующий каштанами у метро Шишхане — всегда приносит жареные в бумажном
Эмре, учитель математики с потрепанным учебником в руках, каждое утро пробирался через толпу на улице Истикляль к частной школе «Элит». Его новый ученик — Лейла, 17 лет, дочь владельца строительной компании, — на третьем уроке подряд жевала жвачку и рисовала в тетради граффити. «Решишь хотя бы одну задачу — перестану звонить твоему отцу», — бросил Эмре, указывая на уравнение. Лейла швырнула ручку: «Он и так знает, что я тупая. Зачем тебе его одобрение?» После уроков она исчезала в переулках
Эмир, худощавый парень в потёртой кожаной куртке, каждое утро покупал дёнер у ларька возле мечети Сулеймание. Там же он врезался в Лейлу, которая роняла пачку старых писем от бабушки — конверты пахли мускатом и масляными чернилами. «Эти послания — как невыключенный чайник», — бурчала она, собирая листы с мостовой. Они договорились встретиться в кафе «Халит» за Босфором, где Лейла пыталась расшифровать записи о семейной мастерской ковров, сгоревшей в 80-х. «Бабушка писала, что под узором «Чинли»
Дениз, в потёртой кожаной куртке, щелкает зажигалкой у входа в заброшенный док на окраине Стамбула. Она передаёт Каану, лысеющему мужчине в очках с толстыми линзами, карту маршрутов грузовиков с золотом: «Если завтра не совпадём по времени — бери такси до площади Таксим, там Мелек с фургоном». В подсобке фабрики по резке мрамора группа собирает самодельные рации из старых смартфонов. Селим, бывший военный с шрамом на скуле, учит Айше заряжать обрез, попутно рассказывая про свой побег из тюрьмы
Эльвин, затягиваясь сигаретой на балконе стамбульской квартиры в районе Каракой, в пятый раз переспрашивает у Лейлы: «Ты точно не брала мои документы на визу?» Лейла, не отрываясь от вязания носков для местного благотворительного рынка, бросает через плечо: «Искать надо в коробке с турецкими сериалами — там твой бардак». На кухне Мелиса режет баклажаны для *имам баялды*, ворча на Дениз, которая разлила ракию по полу, пока пыталась украсть деньги из копилки для билета в Афины. За окном — рыбаки
Представь: обычный парень, лет двадцать с хвостиком, возвращается в родной городок после долгих лет учебы в столице. Дом, где он родился, будто пропитан воспоминаниями — запах ладана в гостиной, трещины на стенах, которые он пытался заклеить в детстве. Но все это теперь кажется... чужим. Даже воздух здесь гуще, словно давит на грудь. А еще эти странные сны — будто стены шепчут что-то на языке, которого он не понимает. Встреча с детской любовью, которая теперь замужем за местным торговцем,
Айлин, 17 лет, каждое утро заваривает крепкий турецкий кофе для отца Мехмета, пока тот чинит старый радиоприемник в их стамбульской квартире с видом на пролив. В школе она спотыкается на лестнице, роняет учебник по биологии. Подруга Дениз поднимает его, смеется: «Опять не выспалась?» Айлин прячет дрожащие пальцы за спину, бормочет про бессонницу. Дома мать Фатма развешивает постиранное белье на балконе, замечает, как дочь трижды пытается попасть ключом в замочную сквадку. «У тебя грипп?» —