Во времена любой войны люди делились на два лагеря: те, которые мечтали стать героями, и те, которые просто хотели дожить свою спокойную и размеренную жизнь подальше от очагов стрельбы и взрывов. И главный герой той яркой истории, о которой так неординарно рассказывает фильм «Наши сумасшедшие годы», явно относился ко второму лагерю. Пол Грейпп отправился защищать честь своей страны в мятежное время Первой Мировой войны с энтузиазмом, но уже после первого боя мужчина понял, что долго он здесь не
У этого детектива было массу расследований и каждое завершалось самым непредсказуемым финалом. Героиня понимала, что теперь ей нужно громкое дело, которое смогло бы вернуть её обратно в седло, в противном случае все может завершиться совершенно не предсказуемо и о карьере можно забыть. Слишком много желающих её подсидеть собралось в одном кабинете. Вдруг девушка узнаёт о том, что неподалёку от её офиса нашли труп. Тело женщины было обуглено до неузнаваемости. Это свидетельствовало в пользу
После трудного периода в своей жизни, связанного с несчастливым браком, Аньес Ле Ру решает начать всё с чистого листа и покидает Африку, чтобы вернуться к своей матери, Рене Ле Ру, которая является владелицей изысканного Ле Пале. Возвращение домой ознаменовано новым витком в её жизни, когда Аньес встречает Мориса Агнеле - обаятельного юриста, работающего на её мать и старшего на десять лет. Чувства вспыхивают между ними, внося искушение и надежду на новое начало. Наследница Аньес испытывает
Два юноши совместно переживают свое первое гомосексуальное приключение. Один из них постигает и обнимает свою идентичность, в то время как другой пытается убежать от нее. Этот опыт оставляет после себя отголоски разочарования, превращаясь в горькое воспоминание. Любовь, которая могла бы объединить их, теперь сталкивается с препятствием - необходимостью признания и принятия гетеросексуальной жизни друга, что только подчеркивает сложность их чувств и ситуации, в которой они оказались.
Жан-Батист, худой гравёр с запачканными сажей пальцами, коптит свечи в мастерской на Монмартре. Рядом — стопки медных пластин, пахнущих кислотой и льняным маслом. По вечерам к нему заглядывает Мари, соседка-швея: *«Опять хлеб с сыром? Держи, я суп принесла… И прекрати ныть про эти пропавшие эскизы — может, крысы сожрали?»* Он молчит, перебирая обрывок ткани с вышитым гербом — нашёл его возле разграбленной могилы на кладбище Пер-Лашез. В пятницу, у блошиного рынка на площади Тертр, старьёвщик
В доме на окраине Хоэрта, где трещины на окнах заклеены старыми газетами, Шарлотта чинит перочинным ножом сломанное гусиное перо. Эмили, растрепанная, в платье с выгоревшими локтями, швыряет в печь исписанные листы: «Сюжет о мертвой матери — банальность, даже в Йоркшире так не пишут». Энн молча подбирает смятые страницы, прячет их в ящик комода под стопкой желтых писем от лондонских издателей. По вечерам, пока Брэнуэлл, их брат, пропадает в трактире «Черный бык», сестры варят овсяную кашу на
Лена, 22 года, торчит за стойкой в кафе *La Brume* на окраине Марселя. Каждое утро она протирает блюдца с трещинами, пока шеф-повар Анри ворчит на поставщика сыра: «Твой бри пахнет, как носки после марафона!» В четверг, когда дождь стучал по ржавым зонтикам террасы, в дверях возник Лука — итальянец с потрепанным альбомом для эскизов. Он попросил кофе, но вместо денег протянул рисунок: Лена с поднятой бровью, точно в момент, когда она ругала посудомойку за разбитую чашку. «Это не похоже на
Лоран Дюваль, инженер из Страсбурга, каждое утро заваривал растворимый кофе в треснувшей кружке с надписью *Париж 1987* — подарок отца, погибшего на заводской аварии. Его конкурентом оказалась Анна Шмидт, аналитик из Фрайбурга, которая в те же часы крутила педали старого велосипеда мимо фабричных труб, слушая прогноз погоды на crackling радио. Их столкновение началось с тендера на модернизацию угольной шахты: Лоран, найдя в документах Анны подложные цифры по выбросам, бросил в трубку: «Ты хоть
Представь мать с дочкой — живут где-то на окраине, в этих типовых многоэтажках, где даже соседи не знают друг друга. Дочь, Жанн, никак не может работу найти, а мать всё пытается впихнуть её к какому-то адвокату, с которым когда-то пересекалась. Ну, ты же понимаешь: «Он тебе поможет, он же знакомый!» Ага, знакомый… лет двадцать назад. А тот адвокат, видимо, даже не догадывается, во что ввязывается. Встретиться с Жанн — это как шагнуть в паутину её же собственных вранья и манипуляций. Она ж,
Париж 84-го. Врывается Ману, двадцатилетний парень с провинции, — работы ищет, а по факту ищет себя. Сестра Жюли приютила, но видно же: она тут в своих ариях крутится как белка в колесе, мечтая о сцене, а этот вечный подросток с вечно потерянным взглядом ей как кость в горле. Чувствуешь, как между ними натянутость? Типа «помогаю, но ради бога, не вляпайся в очередную историю». А он... Ну Ману же. Шляется по городу, как бездомный кот — то в кафешке с барменом философствует о жизни, то в чужую
Представь: успешный автор триллеров, Франсис, срывается в Венецию — мол, тишина, гондолы, каналы, вот оно, лекарство от творческого ступора. Ага, щас. Встречает эту Юдит, агента по недвижимости — ну такая, вроде смесь Казановы и местной русалки. "Есть домик на острове, — говорит, — полная изоляция, только чайки да виноградники". И он, понимаешь, влюбляется в неё (или в идею спасения?) с первого взгляда. Ну как тут отказаться? Только ставит условие: "Переезжай со мной, а то в
Знаешь, история эта цепляет с первых минут. Вот представь: Мартену всего двадцать, а на него уже свалилось столько дерьма — отец умер, дом стал как чуждый, вот он и рвёт все связи. Приезжает к сводному брату, а тот, прикол, живёт с Алисой в одной квартире. И нет, это не любовный треугольник — брат-то гей, так что они с Алисой просто соседи. Ну типа идеальная почва для дружбы... или чего-то большего. А потом — бац! — между ними начинает пробегать ток. Ты уже залипаешь, гадаешь, когда они наконец