Корпорация «Солнце» — самая могущественная и влиятельная в Южной Корее. Семью, управляющую этой корпорацией уже на протяжении ста лет, преследует мрачное проклятие. Согласно легенде, первая невеста наследника обречена умереть, поскольку на ней лежит проклятие духа, обитающего в доме семьи. Когда невеста наследника Чхве Кан-джу внезапно исчезает незадолго до свадьбы, нарастает паника. Семье необходимо срочно найти выход из сложившейся ситуации, чтобы избежать позора и сохранить репутацию
Чан Мин, юрист с восемью годами опыта по условно-досрочным освобождениям, сидит в кабинете на третьем этаже дома 1970-х годов постройки. За окном — запах жареных оладий с рынка Намдэмун и ржавая вывеска аптеки. На столе: папка с делом Ли Сокхёна, бывшего боксёра, осуждённого за нанесение травм владельцу ночного клуба. «Вы же понимаете, как это происходит, — Сокхён щёлкает костяшками пальцев, не глядя в глаза. — Он схватил её за волосы, а в барахло вложились мои родители...» Мин замечает на его
Минджун, пятнадцатилетний парень из пригорода Тэджона, с детства замечал, что его случайные фразы вроде «У тебя сегодня всё получится» приводят к обратному. После того, как он в шутку сказал соседу: «Твой мопед точно не украдут», транспорт исчез со стоянки у прачечной «Чистота». Мальчик избегал говорить что-то вслух, носил с собой блокнот, куда записывал мысли. Однажды на уроке биологии он чихнул, нечаянно пробормотав: «Сейчас окно разобьётся» — стекло треснуло от удара грача. Учительница,
Ха-ён тащит коробку с микшерами через черный ход клуба в районе Хондэ, спотыкается о разбитую бутылку сочжу. «Опять Чинсу оставил мусор?» — бормочет она, поправляя выгоревшие розовые волосы. За кулисами Минчхоль снимает гитару с ремня, пальцы в пластырях — вчера переиграл на акустике в подземном переходе. «Ты слышал, как Янджи фальшивила в припеве?» — «Заткнись, — бросает Янджи, вытирая гармоньку об рукав кожанки. — Твой соло в «Красных туфлях» вообще как кошка по забору». Запах жареных
В Чонджу XVI века Шин Саймдан, вдова с тремя детьми, прячет за потрескавшейся панелью в мастерской дневник с эскизами орхидей и недописанными стихами. Ее старший сын Мин Чхоль, задев рукой банку с тушью, разливает ее на рисунок сосновых веток. *"Мать, прости…"* – бормочет он, вытирая пальцы о хлопковый хаори. Саймдан, не отрываясь от калькирования узоров для шелковой шторы, кивает: *"Свари рисовые лепешки – в красном кувшине закваска"*. По вечерам она переписывает китайские
Соён, 35 лет, приезжает в Мокпхо после похорон матери. В старом комоде с заедающими ящиками находит конверты с печатью портового архива. В одном — фото женщины в платье с выцветшими розами, подпись: «Чжису, 1987». Минхо, сосед с рыбного рынка, чинит сети у дома. «Твоя мать каждое утро смотрела на причал, — говорит он, — будто ждала кого-то». Соён замечает шрам на его руке — след от детской игры с ножом для разделки трески. В порту Соён узнает, что Чжису — сестра-близнец матери, исчезнувшая
Ким Хак, седой астроном с кривым пальцем от старого перелома, коптит масляную лампу в обсерватории на окраине Сеула. Он записывает дрожащим почерком данные о движении туч, когда в дверь врывается Со Ын — девушка в выцветшем зеленом чогори, пахнущая дымом от жаровни. «Вы тот, кто предсказывает дождь по звездам? — говорит она, вытирая пот со лба. — Мой отец умер, так и не дождавшись вашего прогноза». Ким Хак бросает в печь смятый лист бумаги: «Звезды врут. Ищите лягушек в канавах, если хотите
Знаешь, иногда кажется, будто древние легенды — это просто выдумки… Но вот представь: целых две тысячи лет народ из царства Когурё ждал какого-то «истинного правителя». Две. Тысячи. Лет. Это ж как надо верить, чтобы поколениями твердить: «Вот придет он, разбудит тех древних Стражей стихий — и бац, мир воцарится!» Ну серьёзно, я бы лет через сто уже махнул рукой, а они всё ждали. И вот, бац — звёзды заиграли. На небе вспыхнуло что-то, и все такие: «Он! Это ОН!» Представляешь, каково это —