Сахара (1943)

В пустыне возле высохшего колодца сержант Джек Мэлоун ковыряет ножом ржавчину с компасом. Рядом рядовой Эдди Карвер, обмотав шею грязным платком, кряхтит: «Черт, тут даже тени нет». Они отстали от колонны после песчаной буры под Бенгази, теперь бредут на север, таща за собой раненого лейтенанта Гарриса. Тот бредит, цепляясь за флягу с последними глотками воды. Вдруг Эдди замечает следы — не верблюжьи, человечьи. «Кто-то еще тут крутится», — бормочет он, поправляя винтовку на плече. За дюной находят полуразрушенную глиняную хижину, внутри — старик-туарег с перевязанной ногой. «Немцы… два дня назад», — хрипит он, протягивая им кожаный мешок с финиками.

Ночью, пока Джек чинит радио, рация ловит обрывки немецкой речи. Эдди, разбирая патроны, находит в сумке смятое письмо от сестры: «Мама плачет каждый вечер…» Внезапно старик хватает Джека за рукав: «Они идут за водой». На рассвете у колодца появляются трое в потрепанной форме Африканского корпуса. Гаррис, дрожащими руками, целится из пистолета. «Feuer!» — раздается крик, и пуля сбивает с головы Эдди фуражку. Джек тащит его за камень, рядом рвется граната — старик падает, хрипя: «Вода отравлена… я…» Эдди, зажав рану на плече, сует Джеку последнюю гранату: «Бросай, пока не полезли дальше».