Разгромленные (1955)

Марчелло, слесарь с завода в пригороде Неаполя, каждое утро чинил ржавый пресс, ворча на осколки стекла под ногами. Его сестра Элена, учительница в полуразрушенной школе у порта, находила на партах обрывки газет с заголовками о забастовках. «Собирай вещи, — сказал он ей вечером, разглядывая трещину в стене, — если власти узнают, что ты прячешь беженцев, тебя вышвырнут в море». Она молча поправила платок на голове, застегивая чемодан с детскими тетрадями. На рынке Сан-Лоренцо, где торговали контрабандным кофе и патронами, их сосед Сальваторе шептал: «Деньги или пули — выбирай быстро. Завтра всё снесут».

Дон Паоло, священник с обгоревшей церкви в Рипаттоне, раздавал суп у разбитого алтаря, пока мальчишки воровали свечи. «Бог простит, — бормотал он, замечая, как Лидия, девушка в мужском пиджаке, прячет нож за пояс, — но я бы на твоем месте бежал». Лидия смеялась, поправляя прядь волос, выбившуюся из-под берета: «Твои молитвы греют только крыс». Через неделю Марчелло нашел ее тело в канаве за фабрикой, с письмом в кармане, адресованным Элене. На рассвете, когда толпа собралась у ворот завода, Сальваторе выстрелил в воздух, крича: «Или мы сожжем это дерьмо, или они нас похоронят под ним!» Элена сжала чемодан, глядя, как дым смешивается с туманом.