Однажды, прежде чем я умру (1966)

В техасском городке Хартсвилл Джек Морроу, ветеран с подрагивающими руками от постоянного ладонного пота, чинит старый пикап на заправке «Лаки Стар». Его дочь Люси, 12 лет, в рваных кедах рисует палкой в пыли: *«Пап, тётя Марта говорит, ты опять не спал. Опять снились джунгли?»* Он бросает гаечный ключ в ржавое ведро, не отвечая. Вечером в треснутый почтовый ящик падает конверт с маркой Манилы — внутри фото женщины в платье с выцветшими розами и письмо: *«Она умерла. Но ребёнок… может, твой»*. Джек сжигает письмо в жестяной бочке, но на рассвете крадёт $200 из кассы и садится на автобус до Лос-Анджелеса, прихватив только армейский жетон и бутылку аспирина.

В филиппинском барангае Сан-Исидро Луальяти Сантьяго, учительница с облупленным мелом в кармане, стирает форму в тазу с мыльной водой. Её брат Матео, с обожжёнными солёным ветром руками, кричит: *«Сколько можно кормить этих детей стихами? Рыбы нет, долги Рико растут!»* Ночью тайфун срывает крышу с их хижины. Луа, откапывая из-под глины ящик с письмами матери, находит конверт 1952 года: *«Прости, не смогла сказать… он жив»*. Утром она продаёт серебряные серёжки-наследство и покупает билет на паром до Манилы, привязав к чемодану коробку с сушёными манго — *«для него, если похож»*. В порту Рико в сигаретном дыму шепчет ей вдогонку: *«Сбежишь — твой брат задохнётся в долговой яме»*.