Шалаш в Малом Рите (1976)

Старый лесник Мирослав каждое утро проверяет капканы возле ручья Подвалац, поправляя помятую фуражку с выгоревшим гербом. Его внучка Весна, в платье с заплаткой на локте, таскает из деревни Мало Рите краюху хлеба и копченую баранину в холщовой сумке — дед вечно ворчит, что еда холодная, но съедает всё до крошки. За брошенным сараем, где ржавые бочки валяются, они находят следы кабана: «Опять клубнику потоптал, — Мирослав хрипит, разминая поясницу, — к вечеру яму выкопаем, колючку положим». Весна шепчет: «Деда, а если опять милиция придет? В прошлый раз грозили штрафом…»

В пятницу, когда дождь залил огороды, соседка Любица притащила в шалаш корзину сливового варенья и слухи про немецкие гильзы, найденные в овраге. Мирослав, чистя старую винтовку, буркнул: «Не гильзы, а пробки от шнапса — фрицы тут в сорок третьем пьянствовали». Ночью Весна, услышав шум у реки, обнаружила под ивой ржавый котелок с письмами на венгерском. Утром Любица, разглядывая бумаги сквозь очки в железной оправе, ахнула: «Да тут про твоего отца, Мирослав! Смотри — “эшелон в Дебрецен”…» Лесник, нахмурившись, бросил письма в печь: «Мертвое пусть мертвым остается». Весна позже вытащила обгоревший лист, спрятав его под половицу — на углу виднелись буквы «Р.К.», как на медальоне в её сундуке.