И никто на свете (1986)

В Ленинграде, зимой 1986-го, Лена Соколова, студентка политеха, каждый день проходила мимо завода «Красный Октябрь», где её брат Игорь чинил тракторы. В коммуналке на Невском, 32, они делили комнату с соседкой Светой, художницей из Душанбе, которая рисовала агитплакаты. Утром Лена стояла в очереди за хлебом, слушая, как старуха в платке ворчала: «Опять третьесортную муку подсунули — крошится, как мел». Вечером Игорь приносил с завода болты, чтобы сделать Свете держатель для мольберта. «Ты б еще гвозди из стены выдернул, раз уж начал», — смеялась Света, закручивая папиросу.

Конфликт начался, когда Игорь обнаружил в цеху ящик с бракованными деталями — их списывали как металлолом, но кто-то продавал на сторону. Он написал анонимку в партком, но мастер цеха, дядя Коля, узнал почерк. «Ты думаешь, герой? — шипел он, загоняя Игоря в угол у раздевалки. — Твой отец в сорок первом под Лугой сдох, чтобы ты тут сопли размазывал?». Лена, подслушав разговор, украла документы из кабинета директора, спрятав их под подкладку пальто. Света, рисуя плакат «Слава труду!», прятала между красками фотопленку — снимки цеха ночью, где грузили те самые ящики.