В Ленинграде, зимой 1986-го, Лена Соколова, студентка политеха, каждый день проходила мимо завода «Красный Октябрь», где её брат Игорь чинил тракторы. В коммуналке на Невском, 32, они делили комнату с соседкой Светой, художницей из Душанбе, которая рисовала агитплакаты. Утром Лена стояла в очереди за хлебом, слушая, как старуха в платке ворчала: «Опять третьесортную муку подсунули — крошится, как мел». Вечером Игорь приносил с завода болты, чтобы сделать Свете держатель для мольберта. «Ты б еще
Представляешь, тихая казачья станица — и вдруг как гром среди ясного неба! Появился этот... всадник. Да не простой — словно призрак из страшной сказки: крадётся ночью, уводит девушек, а поймать его никак. Ни следов, ни зацепок. Говорят, он как демон: хитрый до жути, ловкий, будто змея, и холодный, как зимняя река. Ни друзей у него, ни любви — только какая-то одержимость служением своему хозяину. Даже страшно представить: вот человек, а внутри — пустота, будто все чувства выжгли. Казаки с ним