Лоло и внук (2024)

Лоло Карлос, 68 лет, в рваной соломенной шляпе, коптит рыбу за хижиной из бамбука и жести. Внук Джейро, 14, в потёртых джинсах с наклейкой K-pop группы, тыкает в разбитый экран телефона — ловит сигнал возле мангровых зарослей. «В городе интернет как вода из крана», — бурчит он, вытирая пот со лба тряпкой, пахнущей креветочной пастой. Карлос протягивает ему деревянный совок: «Поможешь с *bagoong* — расскажу, где спрятал леденецы от твоей тётки Люси». По вечерам они чинят сети под треск транзисторного радио: диктор вещает о тайфуне, а дед шепчет, как по ветру определить, уйдёт ли шторм к острову Негрос.

На рынке Пасиг Джейро торгует тунцом, подглядывая, как девчонки из школы делают селфи на флоте лодок-*банка*. «Эй, *pre*! — кричит соседский мальчишка, кидая ему пластиковый пакет с *halo-halo*. — Твой *lolo* опять ругался с рыбным инспектором!» Карлос тем временем вытаскивает из сундука старую карту с отметками о затонувшем японском корабле — ржавый компас привязан верёвкой. «Завтра на рассвете», — говорит он, разливая кофе в жестяные кружки. Джейро крадёт у него сигарету *Hope*, кашляет в темноте, слушая, как дождь стучит по крыше. «Будешь врать — язык отсохнет», — хрипит Карлос, но прячет улыбку в седые усы, когда внук включает на телефоне фильм про пиратов — экран отсвечивает синим в потрескавшейся темноте.