Он умер и я тоже (2023)

Лайла, 27 лет, бариста в захудалом кафе на окраине Финикса, разбила кружку с латте, когда ей позвонили из морга. Голос на том конце сказал: «Джейк Соренсен. В кармане был ваш номер на обрывке квитанции». Она села на пол между столиков с липкими поверхностями, пока Марк, коллега с татуировкой осьминога на шее, пытался поднять ее, бормоча: «Ты выглядишь как тот призрак из моей прошлой попытки бросить энергетики». В её квартире, пахнущей плесенью и ладаном, она нашла коробку с его вещами: потёртый блокнот с координатами каких-то координат (32°14'45.6"N 110°58'04.1"W), три билета на автобус до Тусона за разные даты и фотографию их обоих на фоне кактуса, которую она не помнила.

В гараже Джейка, превращённом в мастерскую с поломками гитар и банками краски, Лайла наткнулась на переписку в старом ноутбуке. Неизвестный номер: «Если не вернёшь долг к пятнице, залезу в твои детские страхи». Эмили, его сестра с розовыми волосами и синяком под глазом, кричала в скайпе: «Он вляпался в историю с подпольными гонками у границы. Там полиция даже таблички не меняет с 90-х». Лайла украла ключи от грузовика Марка, пока он спал после смены, но на трассе 10 её остановил коп с усталым лицом: «Вы знаете, что задняя фара не работает?» — а она ответила: «Знаю. Как и то, что вы не спросите, почему у меня в сумке газовый баллончик и карта с дыркой от сигареты».