Певец кантри (2020)

Джексон Барлоу, 35 лет, каждую среду таскает гитару со сколом на грифе в Bluebird Café в Нашвилле. После выступлений пьёт дешёвое пиво за стойкой, пока Люси Мэй, официантка с розовой челкой, не начинает вытирать столы тряпкой с запахом отбеливателя. «Опять сбежал от своей тёти Мардж? — тычет она в его потертый блокнот с текстами. — Пишешь про её забор или про ту девчонку из Мемфиса?» Джексон прячет записи под кепку: «Про то, как старый холодильник гудит на кухне. Слушала бы лучше». Утром он чинит протекающий кран в трейлере, который стоит на участке тёти, пока по радио крутят его демо-запись 2014 года — голос тогда был чище, без хрипоты после пожара в баре.

Лайла Картер, продюсер в потёртых ковбойских сапогах, находит его через три месяца в «Двух Шагах» — душном подпольном клубе возле авторемонта. «Ты похож на фотографию, которую моя мама прятала от отца, — говорит она, разглядывая шрам на его ладони. — Но тут нужна история, а не просто аккорды». Они записывают трек в гараже её друга, где пахнет машинным маслом и лавандой из дешёвого освежителя. Лайла ставит на повтор строчку: «Я разбил фары, чтоб не видеть её следы». Ночью Джексону звонит бывшая, Кейтлин, голос пьяный: «Слышала, ты теперь звезда? Пришли хоть сотку на молоко для Джози». Он бросает телефон в старую ванну с ржавыми разводами, включает запись отца, умершего от цирроза — тот напевает «Wildwood Flower» с пропущенными куплетами. Утром Лайла присылает контракт: лейбл требует сменить название песни «Ржавые петли» на «Огонь в небе». Джексон рвёт бумагу, закидывает гитару в пикап и едет к Люси Мэй — она как раз заканчивает смену, держа в руках пластиковый контейнер с остатками куриных наггетсов.