История о чешском композиторе Йозефе Мысливечеке — это увлекательное повествование о невероятном успехе, личных драматических переживаниях и судьбоносной встрече с самим Моцартом. Его жизнь была наполнена триумфами и трагедиями, которые переплетаются в одном из самых ярких биографических фильмов. Ошеломляющий успех Йозефа как композитора поднимал его на вершины музыкального Олимпа, но за кулисами его карьера сопровождалась личными страданиями и драматическими поворотами судьбы. Встреча с
В старом пражском районе Жижков Йогана Махова, медсестра ночной смены, находит в подвале дома покойной бабушки деревянный ящик с выжженными инициалами «J.v.B». Внутри — потрескавшийся дневник на немецком, флакон с черной жидкостью и фото 1942 года: мужчина в лабораторном халате, лицо скрыто тенью, стоит рядом с печью, где плавится металл. Ее брат Антонин, автомеханик с обожженными маслом пальцами, смеется: «Опять бабка коллекцию хлама собирала. Выброси, пока крысы не сожрали». Но Йогана
Мартин, студент-архитектор, каждое утро топчет сигареты у подъезда панельного общежития на улице Длоуга. Его соседка Элишка, которая работает в круглосуточной аптеке, постоянно стучит по батарее, когда он включает старую гитару после полуночи. «Опять твой Шопен через стену? – кричит она, разбирая коробки с валерьянкой. – Мне завтра в семь смена!» В четверг утром они сталкиваются в лифте: у него из рюкзака торчит чертеж моста через Влтаву, у неё на куртке пятно от йода. «Слушай, может, сгоняем в
Лука, итальянец с выцветшим пирсингом в брови, копался в серверах мэрии Праги, пока его напарница Эва из Будапешта пыталась сварить кофе в общежитии с проржавевшим краном. «Проклятье, опять перегорел предохранитель», — бросила она в пустоту, пиная ногой холодильник. Их свел анонимный заказчик из Братиславы: требовалось расшифровать цепочку писем 90-х, найденных в архиве заброшенной типографии. В письмах — чертежи странного механизма и фраза *«Škoda 25.11.1991 — это не машина»*. София, чешская
В старом пражском районе Жижков, среди обшарпанных фасадов и пивных баров, бывшая полицейская Маркета Шоукова (все зовут её Шоки) копается в архивах заброшенной библиотеки. Её нанимает старый приятель, владелец автосервиса на Высочанах, после того как его сын Вацлав исчез с сумкой денег и пистолетом «ЧЗ-75». Шоки находит в книге по радиотехнике 80-х обрывок чека из антикварной лавки на Длоуга-улице. Там хриплый старик-продавец вспоминает: «Парень нервничал, купил карту района с пометками.
Эмиль, 28 лет, работает барменом в старом пражском кафе у Карлова моста. Каждую ночь ровно в 00:07 его зрачки на секунду светятся синим — после этого он видит тени людей, которых уже нет. Однажды в дождь к нему подсаживается Катержина в промокшем плаще, достаёт потёртый фотоаппарат Zeiss Ikon 1950-х: *«Ты тоже их чувствуешь? Вон там, у витрины с фарфоровыми куклами… женщина в шляпке с фатой. Она шепчет *«найди часы»*»*. В её сумке Эмиль замечает свой детский рисунок — башню с курантами, где
Ян, парень с длинными заячьими ушами, спрятанными под вязаной шапкой, работает ночным уборщиком в пражской библиотеке. Каждое утро после смены он заходит в кафе *U Zlatého Kohouta*, где барменка Люция оставляет ему кофе и булочку с маком, не задавая вопросов. Однажды в раздевалке коллега Мирослав заметил торчащий клочок меха: «Эй, Ян, ты что, в костюме театральном живешь?» Ян промолчал, затянул шарф выше и ушел к реке Влтаве, где в ржавой будке у Карлова моста хранил старую фотографию
Элен Дюваль, приехавшая из Марселя на зимнюю резиденцию в академию художеств, впервые увидела Ивана Петрова у киоска с горячими булками на углу Литейного. Он, в потёртой дублёнке и с пачкой открыток в руках, пытался объяснить туристам из Японии, как пройти к Спасу-на-Крови. «Поверните налево у аптеки с зелёным крестом, — говорил он, чертя маршрут на снегу тростью, — там будет мост с львами». Элен, замерзая в тонких перчатках, перебила: «Вы гидом работаете? Мне завтра в Эрмитаж — но не с толпой,
Представь маленький прибрежный городок в Ирландии, где дождь льёт как из ведра, а ветер гудит в проводах. Тут живёт паренёк лет семнадцати, который ненавидит рыбачить, как весь его род, и вместо этого тайком лабает на старой гитаре в заброшенном маяке. Его мать твердит: «Музыка сыт не накормит», а он в ответ — бьёт по струнам так, будто хочет вышибить из них целую вселенную. Однажды на пляже он встречает девчонку с виолончелью — она играет что-то между традиционными джигами и психоделическим