Ли Минь, хозяйка крошечного бара в переулках Шэньчжэня, каждое утро протирала стойку тряпкой с запахом прокисшего риса. Чэнь Хуа, её младший брат, таскал ящики с бутылками *байцзю*, спотыкаясь о треснувший порог. «Ты снова забыл договориться с поставщиком?» — бросала Ли, разглядывая пятно на стене, где когда-то висела фотография их отца. Чэнь Хуа ворчал, что старый Лиу требует вдвое больше за партию рисового вина, а денег в железной коробке под стойкой хватает только на лапшу быстрого
В портовом районе Цим Ша Цуй старьёвщик Ли Минь случайно находит в ящике с ржавыми гвоздями потёртый футляр. Внутри — клинок с гравировкой в виде драконьих чешуек. «Этому мечу лет двести, не меньше», — бормочет он, вытирая лезвие тряпкой. На следующий день к нему в лавку врывается девчонка в потрёпанной куртке: «Отдайте! Это папино… Он погиб из-за него на доке в прошлом году». Ли Минь прячет меч за пазуху: «Докажи, что твоё. Назови имя кузнеца с улицы Тунчжоу». Девушка, представившаяся Сяоли,
В доке Цим Ша Цуй грузчики в потёртых жилетах разгружали ящики с шелком, спрятанные под слоем тухлой рыбы. Вэй Лун, владелец склада, щурился от солнца, поправляя золотую цепочку на запястье. Его сестра, Чэнь Мэйлин, в платье с выцветшими цветами, ворчала: *«Сколько можно? Полиция уже нюхает следы возле магазина на Натан-роуд»*. Инспектор Ли, в мятом костюме, допрашивал уличного торговца лапшой, выуживая детали о ночных перевозках — в кармане у него лежала смятая фотография Вэя с кем-то из
В переулке за рынком «Золотой краб» старуха Лань каждое утро варит суп с рыбными шариками, пока ее сын Вэй моет полы в таверне. За стойкой Чен с сигаретой в зубах подсчитывает долги: *«Скажи этому ублюдку Вэю — если к пятнице не вернет 500, я его печень на лапшу пущу»*. В углу, за занавеской из бамбука, девчонка-курьер Мэй передает конверт мужчине в шляпе: *«Хозяин сказал, после дождя в парке ждать»*. На кухне пахнет имбирем и соевым соусом, а на стене висит календарь с потрепанными уголками —
Ли Мин, худощавый парень с вечно запачканной в земле курткой, копался в огороде, когда услышал крики со стороны бамбукового моста. Староста деревни, Ван Шу, махал руками, указывая на дым от подожжённых амбаров: «Опять банда Лю Фэна! Говорил — отдадим половину урожая, а они всё зерно забрали!» В кармане у Ли Мина лежал самодельный лук из ветки тутового дерева — подарок умершего отца. По ночам он целился в крыс, шныряющих между глиняных кувшинов в сарае, но сейчас дрожал, представляя, как чёрная
Ли Вэй, его лук всегда висел над очагом в хижине у подножия гор Линьцзянь, заметил следы сапог у высохшего колодца. "Три дня назад здесь были солдаты", — пробормотал он, разминая обветренные пальцы. В деревне Шуйань Чжан Мин, бывший кузнец, чистил клинок тряпкой, смоченной в рисовом уксусе: "Ты думаешь, стрелы решат всё? Лю Фэй уже взял перевал". Утром на рынке, где пахло жареной лапшой и гнилыми фруктами, старуха-гадалка сунула Ли Вэю записку с координатами — 34.8932,
Ли Минь, детектив в потёртой кожаной куртке, каждое утро покупает жареные пельмени у лотка возле рынка Ваньчай. Её соседка Чжань Вэй, владелица закусочной «Золотой дракон», вечно ворчит на задержки аренды, но подсовывает ей в сумку контейнеры с лапшой: «Ты опять забыла выключить плиту? Умрёшь голодной». В участке на третьем этаже, где кондиционер гудит, как трактор, Ли Минь копается в папках с делами о пропавших грузовиках — все маршруты ведут к докерам в заливе Виктория. Чжань Вэй заметила