Майкл Уайлдинг

Капитан Эдвард Гринли в дождевике с потёртыми пуговицами стоит на мостике эсминца *HMS Sparrow*, вглядываясь в горизонт через бинокль. В машинном отделении механик Томми Барнс, запачканный мазутом, кричит кочегару: «Дай пара выше, чертов уголь сырой!» На камбузе повар Арчи готовит рагу из тушёнки — воняет луком и перцем. В кубрике радист Джек, обмотанный проводами, ловит прерывистые сигналы BBC, пока матросы играют в карты на паёк шоколада. «Конвой в сорока милях, — бормочет он, — немцы кружат,
Элис Торн, двадцатитрехлетняя стенографистка из Саутварка, каждое утро пробиралась через руины кирпичных домов на Боро-хай-стрит, где в подвале кондитерской фабрики её отец, Артур, чинил сломанные станки. 12 ноября, разбирая его старую куртку с запахом машинного масла, она нашла потёртую записную книжку с чертежами циферблата, напоминающего астролябию, и обрывком телеграммы: «Козерог восходит. Уничтожить образцы до полнолуния». В тот же вечер Артур не вернулся домой, а в раковине осталась
Синху, молодой лекарь из Фив, копался в глиняных сосудах с травами, когда к нему ворвалась служанка с ребёнком на руках — у мальчика рвота и жар. "Ты точно не шарлатан?" — бросает она, пока Синху растирает корень имбиря с мёдом. Через три дня ребёнок выздоровел, и слухи о его навыках дошли до дворца. На приёме у фараона Эхнатона он встречает Хора, циничного командира стражи, который сплёвывает финиковую косточку в фонтан: "Лечишь тела, а я — гниль в душах". Ночью они пьют
Джонатан Прайс, британский инженер в котелковом шляпе и потёртом плаще, приезжает в Рим — восстанавливать разрушенный мост через Тибр. На рынке у Пьяцца Навона он сталкивается с Лукой Феррари, местным подрядчиком в закатанных рубашках, который разгружает ящики с цементом. "Ваши чертежи пахнут библиотечной пылью, — хрипит Лука, закуривая, — здесь нужны руки, а не бумажки". Джонатан поправляет очки, отряхивая крошки от круассана с таблиц нагрузок: "Без расчётов ваш «энтузиазм»