В портовом квартале Милана слесарь Антонио Бьянки, разбирая старые ящики в мастерской отца, натыкается на замшелый дневник с пометкой «S.O. 43». Записи прерываются на описании подземных тоннелей под фабрикой «Марелли», где упоминается «крылатый механизм». Вечером в траттории «Да Чечилия» Антонио показывает дневник сестре-стенографистке Лидии: «Папа говорил, там бомбы собирали. Пойдёшь со мной завтра?» — «Ты с ума сошёл. После того как Ренцо пропал...» — бросает она, сжимая стакан с граппой. На
Дон Камилло, грузный священник с привычкой ворчать на распятие в пустой церкви, каждое утро объезжал деревню на старом велосипеде. Пеппоне, мэр-коммунист с щетиной и вечно закатанными рукавами, собирал митинги возле фабрики, где рабочие в замасленных комбинезонах кричали о справедливости. Их пути пересекались на площади: Камилло раздавал детям конфеты из кармана сутаны, Пеппоне выкрикивал — *«Твои молитвы не согреют их зимой!»*. Вечером они спорили в траттории за графином красного — священник
Фортунелла, рыночная торговка из Неаполя, каждый день таскает корзины с лимонами через узкие переулки Санта-Лючии. Ее сосед Луиджи, водитель грузовика с облупившейся краской на капоте, ворчит: «Эти ящики сломают мне подвеску раньше, чем ты накопай на новое платье». Утром она заваривает кофе в жестяной турке, пока ее брат Антонио чинит сети на кухне, пахнущей рыбой и оливковым маслом. В порту Марселя, куда она попадает после стычки с местным мафиозо Доном Винченцо, Фортунелла втирается в доверие
Два брата, Сандро и Ливия, копались в старом сарае за домом в Тоскане, когда наткнулись на заржавевший диск с мигающими огнями. «Смотри, тут провода торчат!» — Ливия потянула за кабель, и аппарат завибрировал, подняв пыль. Соседский мальчишка, Ренцо, прибежал на шум, таща за собой младшую сестрёнку Терезу, которая тут же уселась на корпус тарелки, крича: «Поехали к дедушке в Рим!» Сандро, тыча пальцем в панель с непонятными символами, нашёл кнопку с треснутым стеклом — после щелчка из динамика