Гэри Кроуфорд

Махоуни и Хайтауэр получили задание сопровождать группу стажеров — Джонса с его вечными звуковыми пародиями, Хукс, вечно жующую жвачку, и пару новичков из провинции — на международный семинар в Сеуле. В аэропорту Инчхон Джонс сразу начал дразнить таможенника, воспроизведя гул сканера так точно, что тот полез проверять оборудование. "Ты когда-нибудь заткнешься?" — проворчал Хайтауэр, поправляя помятую шляпу, пока Хукс разбирала чемоданы с наручниками и перцовыми баллончиками. Их
Норрин Радд, бывший астроном, скользит на серебряной доске над Атлантикой, оставляя за собой трещины в асфальте прибрежных городов. Галактус, гигант в багровом шлеме, требует от него подготовить Землю к поглощению: «Планета умрёт к рассвету — таков порядок». В Бостоне военные расставляют установки с ионными лучами на крыше музея, но Сёрфер, пролетая сквозь облако обломков, взрывает технику импульсом, шепча: «Вы не понимаете, кого зовёте». В переулке за закусочной «Дэйзи» Фрэнки Рэй, механик в
Кай, 16-летний курьер из Торонто, натыкается на треснувший нефритовый медальон в коробке со списанными книгами в подвале библиотеки. "Эй, мистер Дженсен, это чья-то шутка?" — кричит он через стойку, но старик-библиотекарь лишь хрипит: "Выбрось, пока не поздно". Ночью артефакт светится ядовито-зелёным, притягивая тварей с когтями из чёрного дыма. Лейла, девушка в рваном плаще с серебристым клеймором, спасает его у фонтана Натана Филлипса, рубя монстра пополам со словами:
Знаешь, иногда натыкаешься на такие фильмы, что будто в детстве найденную кассету в старом шкафу достал — странно, жутковато, но оторваться не можешь. Помню, как впервые увидел эту историю: экран мерцает, герои говорят сквозь помехи, а у меня в груди комком подступает что-то между тревогой и восторгом. Там ведь всё — про эти неловкие переходы из детства во взрослость, про то, как мир вдруг становится слишком тесным и слишком огромным одновременно. Не пойму до сих пор — почему именно этот фильм